Почему ведьм сжигали на костре, а не казнили другим способом?
Сжигали ведьм по очень простой причине: На допросах ведьмы раскаивались (такая специфика допросов была - ВСЕ раскаивались и соглашались с обвинениями, иначе просто до суда не доживали), хоть судили и светским судом, но представитель церкви просил суд учесть искреннее раскаяние и говоря современным языком - "помощь следствию" и назначить "христианскую казнь" без пролития крови - т.е. сожжение (ещё одной причиной именно сожжения можно считать боязнь воскрешения ведьмы) .Такие костры начали гореть с начала 15 века, особенно много в Германии, в любом захудалом городишке в среднем раз в неделю был процесс над ведьмой, и так на протяжении многих лет - в Германии 200 лет, Франции - 150, Испании - почти 400 лет (правда в более поздние времена всё реже и реже). Обычно поводом для подозрений была зависть соседей, подданных или родственников. Зачастую хватало одних только слухов; впрочем, иногда в суды поступали и соответствующие заявления (почти всегда анонимные). В обоих случаях судьи, согласно действующим законам, были обязаны проверить, достаточно ли этих подозрений для предъявления обвинения.
Оно могло быть предъявлено на основании “Уголовно-судебного уложения императора Карла V“ (так называемой “Каролины“), вышедшего в 1532 г. В нем было четко описано, какие подозрения являются достаточными для обвинения в колдовстве или ведовстве. А сжигали ведьм заживо, как требовала статья 109-я “Каролины“: “Всякому, учинившему ворожбой своей людям вред и убытки, надлежит наказану быть смертью, и кару эту должно свершить огнем“ .
Сожжение ведьм было публичным зрелищем, главной целью которого было предостеречь и устрашить собравшихся зрителей. Издалека стекался народ к месту казни. Празднично одетые, собирались представители местной власти: епископ, каноники и священники, бургомистр и члены ратуши, судьи и судебные заседатели. Наконец в сопровождении палача на тележках привозили связанных ведьм и колдунов. Поездка на казнь была тяжким испытанием, ведь зеваки не упускали случая посмеяться и поиздеваться над осужденными ведьмами, совершавшими свой последний путь. Когда же несчастные наконец добирались до места казни, слуги приковывали их цепями к столбам и обкладывали сухим хворостом, поленьями и соломой. После этого начинался торжественный ритуал, во время которого проповедник еще раз предостерегал народ от коварства дьявола и его приспешников. Затем палач подносил к костру факел. После того как официальные лица расходились по домам, слуги продолжали поддерживать огонь до тех пор, пока от “ведьминого костра“ не оставался один пепел. Палач тщательно сгребал его, а затем рассеивал под эшафотом или в каком-нибудь ином месте, дабы впредь ничто больше не напоминало о богохульных делах казненных пособников дьявола .
 |
Из книги Н. Бессонова «Суды над колдовством».
Германия XVII века. В землю на пустыре вкопаны столбы. Вокруг них штабеля брёвен. Загодя приготовлены цепи и вязанки хвороста. Народу на казнь собралось много, но столпотворение не предвидится. Это во времена ранних процессов со всех окрестностей собиралось по шесть-восемь тысяч зрителей.
Хозяева трактиров и постоялых дворов изрядно пополняли свои кошельки. Теперь острое зрелище приелось. Обгорелые проплешины на местах сожжений стали обычной частью ландшафта - настолько заурядной, что в диковинку это было только для иноземца.
В 1631 году кардинал Альбицци записал по дороге в Кёльн: «Ужасное зрелище предстало перед нашими глазами. За стенами многих городов и деревень мы видели многочисленные столбы, к которым привязывали бедных несчастных женщин и сжигали как ведьм».
Как образно выразился фон Шпее, «по всей Германии отовсюду поднимается дым костров, который заслоняет свет...». Известный историк Иоганн Шерр сделал те же обобщения: «...Каждый город, каждое местечко, каждое прелатство, каждое дворянское имение в Германии зажигало костры...»
Вот выхваченная наугад маленькая деревушка Рейхертсхофен. Здесь в середине XVII столетия охота на ведьм унесла пятьдесят жизней. Малонаселённый Вейзенштейн отправил на костёр за один лишь 1562 год шестьдесят три женщины. А в окрестностях Страсбурга с 1615 по 1635 год сожгли пять тысяч женщин и девушек.
Чаще всего список казнённых пополнялся постепенно. За один раз обычно сжигали по две или три жертвы. Таков был ритм «спокойных» времён. Зато во время всплесков истерии устраивались аутодафе, поражающие своим размером даже привычных ко всему немцев.
Хроника города Брауншвейг за 1590 год содержит очень яркое сравнение. «Место казни выглядело подобно небольшому лесу из-за числа столбов», - гласит хроника. Силу немецкого террора можно оценить особенно зримо, если мы одновременно, как бы с высоты птичьего полёта окинем взглядом разные места.
Мысленно перенесёмся в октябрь 1582 года.
Каждый городишко отличился многолюдной казнью, ведя счёт жертв на десятки, - и всё это с интервалом в несколько дней. Поистине прав был французский судья Анри Боге, описавший около 1600 года свои впечатления: «Германия почти сплошь покрыта кострами, сложенными для ведьм. Швейцария также была вынуждена стереть с лица земли многие из своих деревень. В Лотарингии путник может видеть тысячи и тысячи столбов, к которым привязаны колдуньи». Сам Анри Боге орудовал в графстве Бургундия, где был верховным судьёй. Его стараниями сожжено 600 ведьм.
Другим странам было трудно угнаться за германскими княжествами. Тем не менее, и во Франции отмечены массовые казни. В Брианконе в 1428 году были заживо сожжены 110 женщин и 57 мужчин. В Тулузе в 1557 году сожгли 40 ведьм. Страшен был размах у самых первых процессов на юге Франции. Они сопоставимы по числу жертв с террором в немецких епископствах.
В Бамберге и Вюрцбурге - двух немецких городах - охота на ведьм началась в XVII веке почти одновременно и в короткое время унесла полторы тысячи жизней. В Бамберге было сожжено 600 ведьм и колдунов, в Вюрцбурге 900. Руководили террором двоюродные братья, имевшие титул «князь-епископ»: Филипп Адольф фон Эренберг и Готфрид Иоганн Георг.
Идейными вдохновителями были иезуиты. В первую очередь казнили тех, кто выделялся среди горожан красотой, богатством, должностью или хорошим образованием. Одновременно погибло много детей, которые ничем ещё не успели себя проявить.
16 февраля 1629 года в Вюрцбурге был составлен список, включающий 157 человек. Разумеется, он не полный, поскольку казни продолжались и далее. К общему удивлению исследователей среди жертв было много мужчин.
Шла Тридцатилетняя война, и города были наполнены беженцами. Стоит обратить особое внимание, как много было уничтожено «чужестранцев».
«Первое сожжение: четверо. Жена Либера; старая вдова Анкера; жена Гудборта; толстая жена Гекера.
Второе сожжение: четверо. Старая жена Бойтлера; две приезжие женщины; старуха Шенкер.
Третье сожжение: пятеро. Музыкант; жена Кулера; жена прокурора Штира; жена щёточника; жена ювелира.
Четвёртое сожжение: пятеро. Жена Зигмунда Глазера, бургомистра; жена Брикманна; повитуха; старуха Рум; приезжий.
Седьмое сожжение: семеро. Приезжая девочка двенадцати лет; приезжий; приезжая; сельский староста из чужих мест; три приезжие женщины. Кроме того, был казнён на рыночной площади стражник, у которого сбежало несколько ведьм.
Девятое сожжение: пятеро. Вагнер Вундт; приезжий; дочь Бентуа; жена Бентца; жена Эйеринга.
Десятое сожжение: трое. Стейнанер, один из богатейших горожан; приезжие мужчина и женщина.
Одиннадцатое сожжение: четверо. Швердт, викарий собора; жена управляющего из Ренсакера; жена Стичера; музыкант Силберану.
Двенадцатое сожжение: двое. Две приезжие женщины.
Тринадцатое сожжение: четверо. Старый Хоф-Шмидт; старуха; маленькая девочка девяти или десяти лет; её младшая сестра.
Четырнадцатое сожжение: двое. Мать двух ранее упомянутых девочек; дочь Либлера 24 лет.
Шестнадцатое сожжение: шестеро. Мальчик-паж из Ратценштейна; мальчик десяти лет; две дочери изгнанного из главы совета и его служанка; толстая жена Зейлера.
Восемнадцатое сожжение: шестеро. Скорняк Батч; мальчик двенадцати лет; ещё мальчик двенадцати лет; дочь Юнгена, девушка пятнадцати лет; приезжая.
Двадцатое сожжение: шестеро. Бабелин Гобель, самая красивая девушка Вюрцбурга; студент пятого курса, знающий много языков, он же музыкант, выдающийся своим пением и игрой на музыкальных инструментах; два мальчика двенадцати лет из Мюнстера; дочь Штепера; жена Гитера».
Самые поздние казни относятся к 1631 году. От дальнейших преследований население Вюрцбурга и Бамберга спасла война. При подходе протестантской армии католические прелаты со своими сокровищами бежали в Кёльн. После 1631 года в Кёльне собрались: архиепископ Майнцский, епископы Бамбергский, Вюрцбургский, Вормсский, Шпеерский, а также аббат Фульдский. На новом месте фанатики организовали ещё одну охоту на ведьм.
Через несколько лет сожжения в доселе терпимом Кёльне стали беспокоить даже римского Папу, и он послал в несчастный город двух кардиналов, чтобы ослабить манию. Почувствовав поддержку Рима, здравомыслящие люди воспряли духом и сумели обуздать зарвавшихся гостей.
Историки находят мало оправданий свирепым епископам. В их пользу говорят только два факта. Во-первых, вюрцбургский епископ действовал под влиянием фанатизма, а не только алчности. Он лично распорядился о казни юноши-племянника, хотя в дальнейшем очень сильно скорбел по утрате.
Немецкий историк И. Шерр пишет: «Казни, совершаемые разом над целыми массами, начинаются в Германии около 1580 г. и продолжаются почти целое столетие. В то время, как вся Лотарингия дымилась от костров... в Падеборне, в Бранденбургии, в Лейпциге и его окрестностях совершалось тоже множество казней.
В графстве Верденфельде в Баварии в 1582 г. один процесс привел на костер 48 ведьм... В Брауншвейге между 1590-1600 гг. сожгли столько ведьм (ежедневно по 10-12 человек), что позорные столбы их стояли „густым лесом“ перед воротами.
В маленьком графстве Геннеберг в одном 1612 г. сожжены 22 ведьмы, в 1597-1876 гг. - всего 197...
В Линдгейме, насчитывавшем 540 жителей, с 1661 по 1664 гг. сожжено 30 человек. Фульдский судья колдунов Бальтазар Фосс хвастался, что он один сжег 700 человек обоего пола и надеется довести число своих жертв до 1000.
В графстве Нейссе (принадлежавшем епископству Бреславльскому) с 1640 по 1651 гг. сожжено около 1000 ведьм; мы имеем описания более чем 242 казней; между жертвами попадаются дети от 1 до 6 лет. В то же время в епископстве Ольмютц умерщвлено несколько сотен ведьм.
В Оснабрюке сожгли в 1640 г. 80 ведьм. Некий господин Ранцов сжег в один день в 1686 г. в Гольштейне 18 ведьм. По дошедшим документам, в епископстве Бамбергском при населении 100000 человек сожжено в 1627-1630 гг. 285 человек, а в епископстве Вюрцбургском за три года (1727-1729) - более 200; среди них встречаются люди всех возрастов, званий и пола...
Последнее сожжение в огромных размерах было устроено архиепископом Зальцбургским в 1678 г.; при этом жертвой святой ярости пало 97 человек. Ко всем этим казням, известным нам по документам, мы должны присоединить еще, по крайней мере, столько же казней, акты которых потеряны для истории. Тогда окажется, что каждый город, каждое местечко, каждое прелатство, каждое дворянское имение в Германии зажигали костры, на которых погибали тысячи людей, обвиняемых в колдовстве. Мы не преувеличим, если определим число жертв в 100 000 человек».
В Англии инквизиция уничтожила «всего лишь» около тысячи человек. При Генрихе VIII сжигали прежде всего лютеран; католикам «везло» - их вешали. Впрочем, иногда для разнообразия лютеранина и католика привязывали друг к другу спиной и в таком виде возводили на костер.
Во Франции первое известное сожжение состоялось в Тулузе в 1285 г., когда одну женщину обвинили в сожительстве с дьяволом, отчего она якобы родила помесь волка, змеи и человека. В 1320-1350 гг. на костры в Каркасоне взошли 200 женщин, в Тулузе - более 400.
В Тулузе же 9 февраля 1619 г. был сожжен известный итальянский философ-пантеист Джулио Ванини. Процедура казни регламентировалась в приговоре так: «Палач должен будет протащить его в одной рубахе на циновочной подстилке, с рогаткой на шее и доской на плечах, на которой должны быть написаны следующие слова: „Атеист и богохульник“.
Палач должен доставить его к главным вратам городского собора Сент-Этьен и там поставить на колени, босым, с обнаженною головой. В руках он должен держать зажженную восковую свечу и должен будет умолять о прощении Бога, короля и суд.
Затем палач отведет его на площадь Сален, привяжет к воздвигнутому там столбу, вырвет язык и задушит его. После этого его тело будет сожжено на приготовленном для этого костре и пепел развеян по ветру».
Историк инквизиции свидетельствует о безумии, охватившем христианский мир в XV-XVII веках: «Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, а десятками и сотнями. Говорят, что один женевский епископ сжег в три месяца пятьсот колдуний; епископ Бамберга - шестьсот, епископ Вюрцбурга - девятьсот; восемьсот было осуждено, по всей вероятности, за один раз сенатом Савойи... В 1586 г. в Рейнских провинциях запоздало лето и холода держались до июня; это могло быть делом только колдовства, и трирский епископ сжег сто восемнадцать женщин и двух мужчин, у которых исторгли сознание, что это продолжение холодов было делом их заклинаний».
О вюрцбургском епископе Филиппе-Адольфе Эренберге (1623-1631) следует сказать особо. В одном только Вюрцбурге он организовал 42 костра, на которых были сожжены 209 человек, в том числе 25 детей в возрасте от 4 до 14 лет.
Среди казненных были самая красивая девушка, самая полная женщина и самый толстый мужчина - отклонение от нормы казалось епископу прямым свидетельством связей с дьяволом.
Вообще, в казнях ведьм, фанатики проявили удивительную изобретательность. Гравюры и зарисовки того времени показывают разнообразие приёмов. Там женщину, прикрутив к лестнице, опрокидывают лицом в бушующее пламя.
Тут палачи кладут посередине костра деревянную дверь, на которой бок о бок лежат три ведьмы. Эти мученицы привязаны с таким расчётом, чтобы огонь долго обугливал босые ноги и добрался до тела только после того, как прогорят снизу толстые доски.
Чаще всего художник изображает классическое сожжение у столба. Но и здесь есть варианты. Женщины и девушки прикручены к столбу стоя или сидя, по несколько сразу или поодиночке.
Письменные источники позволяют сделать ещё несколько добавлений. В Майнце в 1587 году ведьму водрузили на поленницу, заколотив живьём в бочку. В Рейнбахе осуждённых привязывали к столбу и обкладывали соломой сверху донизу - так, чтобы они полностью скрывались из виду.
Известно, что и в других городах сжигали в так называемом соломенном шалаше. А вот в Нейссе была создана кремационная печь. За один только 1651 год в этой печи были зажарены заживо сорок две женщины и юные девушки. На достигнутом силезские палачи не успокоились. За девять лет мучительную смерть приняло около тысячи ведьм, среди которых попадались даже двухлетние!
Свой способ сожжения выработали в Шотландии. Здесь от процессов осталось много счетов на оплату дров, столбов, соломы - короче, всего, что нужно для казни. Очень часто упоминается смоляная бочка. Колдунью заставляли влезть в бочку высотою в половину её роста, потом привязывали к столбу и напихивали вокруг солому. Иногда в комплект поставок входили также уголь и просмолённая рубаха для смертницы.
Особо выделяется своей страшной натуралистичностью гравюра с казнью беременной женщины. Старинный автор взялся, в меру умения, показать, как от жара костра лопается живот, и ребёнок на глазах толпы вываливается в пламя. Палач при этом продолжает ворошить угли длинным шестом.
Подобные сцены действительно происходили в те жестокие времена. На острове Гернси, находящемся между Францией и Англией, костры пылали без малого два века подряд, вплоть до 1747 года; под казни была отведена площадь на перекрёстке Бордаж.
По подсчётам историков, женщин среди осуждённых за колдовство было в три раза больше, чем мужчин. При Марии Тюдор 18 июля 1556 года сожгли заживо мать с двумя дочерьми. «Одна из дочерей, которую звали Перотина Масси, была беременна, а муж её, пастор, скрылся с острова дабы избежать расправы. От языков пламени и натуги, вызванной адской болью, чрево её лопнуло, и младенец, чудный мальчик, выпал в огонь, но его ещё живым вытащил некто Гус, из числа подручных палача. Видя, как всё странно складывается, бальи поразмыслил и велел швырнуть бедное дитя обратно в костёр».
Не приходится сомневаться, что при расправах над колдуньями творилось то же самое. Например, в Бамберге в 1630 году беременная жена советника Думлера была жестоко пытана и сожжена.
Тяжкие душевные муки испытывали матери, заодно с которыми осуждали на смерть их детей. В Австрии в 1679 году сожгли Эмеренцину Пихлер, а через пару дней вдогонку её детей двенадцати и четырнадцати лет.
Часто одновременно казнили несколько поколений родственников. В 1688 году целая семья, включая детей и прислугу, была сожжена за колдовство. В 1746 году сожгли не только обвиняемую, но и её сестру, мать и бабушку.
Нюня
Бета:
Mora
Название:
Как сжечь ведьму. Пособие для начинающих
Дисклеймер:
Масаши Кишимото
Жанр:
Романтика, Ангст, Юмор, Драма, Экшн (action)
Статус:
в процессе
Рейтинг:
R
Пейринг:
Саске/Хината
Размещение:
с указанием автора и с его разрешения
Предупреждение:
Гет, AU, OOC
От автора:
Сказочная история, наполненная колдовством, духами и драконами. Фамилии главных героев изменены.
Саммари:
XVI век. Охота на ведьм распространилась по всей Западной Европе. Ни в чем не повинных женщин сотнями пытали и сжигали на костре... Но что делать, если ты настоящая ведьма, пусть и с весьма скудными способностями? Как ты защитишь себя, когда за тобой придет прекрасный рыцарь, охваченный неутомимым желанием... поскорее сжечь тебя?
Почему именно мужская одежда? – недовольно скривился мальчик, подозрительно прищурив левый глаз. – Хината же девушка!
Она не должна бросаться в глаза. Женщина среди путников это всегда подозрительно, а так она будет выдавать себя за мужчину, и на нас никто не обратит внимание.
Саске говорил спокойно, слегка лениво, оперевшись плечом о каменную стену. Они смотрели вперед в самую глубь леса, не решаясь обернуться назад, где переодевалась ведьма. Рыцарь жадно вдыхал воздух, словно пытаясь поймать запах ее кожи, но пахло лишь грязью и свежей листвой. Наруто нетерпеливо ерзал на месте, косясь на сумку, набитую едой и хлебом. Саске заметил это и подтянул ее поближе к себе, усмехнувшись. Мальчик-лис недовольно фыркнул и выскочил из пещеры. Мужчина остался наедине с полуголой девушкой за спиной. Его ладони покрылись потом, а сам он еле сдерживал себя, чтобы не повернутся и не подглядеть за ней хоть краешком глаза. Собирая всю свою выдержку в кулак, он сорвался в момент, услышав высокий жалобный голосок Хинаты.
Саске! Мне нужна помощь!
Не успев повернуться, девушка уткнулась в сильную мужскую грудь, которая уже была влажной, несмотря на холодный ветер.
Слушаю тебя, - прохрипел он, стараясь поднять глаза как можно выше, чтоб не видеть ее обнаженной груди, зажатой в девичьих руках.
Я не могу затянуть это. - Хината протянула к его носу небольшой отрезок длинной ткани, который был взят специально для ее внушающего размера. – Помоги.
Смерти моей хочешь? – зашипел мужчина, грубо выхватывая мягкую ткань из ее рук. – Повернись спиной.
Девушка легонько кивнула и повернулась спиной. Намотав длинные волосы на кисть, она схватилась ладонями за затылок, убрав волосы и руки для удобства. Легкое головокружение охватило Саске, когда он увидел мягкий изгиб ее спины и тонкой талии, очерченные глубокой линией позвоночника. Дрожащими руками мужчина натянул ткань и потянул руки вперед, обхватывая ее грудь и затягивая ее, чтобы сгладить округлости. Хината закусила губу и прикрыла глаза, терпя слегка болезненные ощущения от силы его рук, затягивающих ткань вокруг ее худого тела. Ей было тяжело дышать от давления на ребрах, а он задыхался от ее нежной кожи, скользившей под его пальцами. Заправив ткань, он поцеловал ее оголенную тонкую шею и девушка обернулась к нему, густо покраснев и ухватившись пальцами за место поцелуя. Их разделяло расстояние меньше шага, а губы так и тянулись друг к другу.
Что вы там делаете? – раздался громкий голос Наруто за их спинами.
Разговариваем! – прорычал Саске, натягивая на хрупкую девушку тонкую мужскую рубашку. Щеки Хинаты горели ярким красным огнем, а глаза стыдливо были опущенные вниз. Пробежав кончиками пальцев по дрожащим ресницам, он поцеловал ее в веко и улыбнулся. – Пошли, ведьма, пора выдвигаться.
Брюнетка улыбнулась в ответ, вытирая ребром указательного пальца веко, которое словно горело от поцелуя.
«Ее сила в девственности, черт ее бери. Я когда-нибудь сорвусь…» - ругался в своем подсознании рыцарь, пристегивая к седлу сумки.
А обед?! – прокричал свой вопрос Наруто, вытягивая из его рук сумку, из которой выглядывала корочка аппетитного хлеба. Подняв сумку вместе с висящим на ней мальчиком вверх, он интенсивно ее затряс, чтобы надоеда выпустил ее из рук. С грохотом упав на землю, мальчик зарычал, пиная рыцаря по ноге, но тот не обращал внимания на ребенка и продолжал молчаливо собираться в дорогу. В голубых глазах Наруто блеснула голодная слеза, но мужчина был непреклонен.
Поедим позже. С твоим аппетитом мы либо разоримся, либо никогда не дойдем до места.
Не смей баловать ребенка! – Пихнул ее в плечо брюнет.
Детей нужно баловать, иначе они вырастают в таких чёрствых мужланов, как ты.
Войдя в ворота города, Хианата сильней натянула капюшон плаща на лицо. Ее волосы были аккуратно заплетены в косу, поэтому издалека она действительно была похожа на маленького мальчика-подростка, с по-девичьи мягкими чертами лица. На улицах было оживленно и шумно. Вокруг было много людей в масках, окруженных смехом. Хината разглядывала все вокруг, ей было так в новинку видеть подобные празднества, что она стала заметно отставать от своих спутников. Ее чуть не снесли с ног двое веселых малышей, которые бежали со всех ног в центр города, где уже собралась толпа. Осмелев, она твердо зашагала вперед в сторону представления, позабыв о своих настоящих и важных планах. Ведьму влекла громкая музыка и смех, которые становились все громче и громче с каждым шагом. Гуттлетс тоже слегка высунул морду из-под ее капюшона, любопытно озаряясь по сторонам. Здесь, в этой суматохе, никто не обращал внимания на маленького мальчишку с восхищенными серыми глазами. Она уже подобралась к толпе, когда в ее лицо полыхнул огонь и она, от испуга, упала на землю.
Простите! – громко рассмеялся мужчина в маске, подавая руку Хинате.
Все хорошо. - Отряхиваясь, кивнула она, внимательно разглядывая комедианта. – Вы дышите огнем?
Да, - удивившись ее вопросу, ответил мужчина, играя с факелами и умело подкидывая их верх.
Словно дракон! – Хлопнула девушка в ладоши, восхищенно наблюдая за его действиями.
Мужчина снова громко рассмеялся, набирая в рот керосин и выпуская новые взрывы пламени вверх. Хината не заметила, как сама стала звонко смеяться глядя на огонь, который раньше ненавидела. Тряхнув своими рыжими волосами, мужчина улыбнулся и положил руку на ее голову. Его карие глаза запылали огнем, который он только что запускал в воздух.
Этот праздник для тебя, Хината.
Что? – Округлив свои глаза, спросила девушка, но мужчина растворился, превратившись в черный дым.
Девушка вздрогнула, когда ее локоть сильно сжали и дернули назад. Саске с гневом скрипел зубами, впритык смотря на ее лицо, полное непонимания и радости.
Не отставай! – рявкнул он, сжав ее руку и потянув за собой. Девушка, сделав всего два шага, намертво встала на месте, не желая идти следом.
Я хочу посмотреть на праздник! – вскрикнула она, вырывая свою руку. Мужчина шумно вдохнул, закрывая глаза, в которых просто бурлила злость.
И я хочу! – воскликнул Наруто, хватая руку Хинаты.
Они стояли позади толпы, смешно вытянув головы вверх, пытаясь разглядеть все представление. Наруто, казалось, смеялся громче всех, опершись на голову Жустиса. Саске недовольно скрестил руки и ждал. Ждал, когда удовлетвориться любопытство этих двоих, и они смогут продолжить свой путь по намеченному плану. Буркнув себе под нос ругательство, он глянул на девушку, в глазах которой искрилась неподдельная радость и любопытство. Ее восхищало все: столпотворение людей, скучные выступления комедиантов и даже смех, человеческий задорный смех. Духи не умеют смеяться.
Улыбнувшись, рыцарь молча взял девушку на руки и усадил позади ребенка. Серые глаза распахнулись еще сильней, увидев маленьких собак, бегающих по импровизированной сцене.
Тебе это так нравится? – спросил Саске, сжимая ее ладонь.
Да! Я словно заново познала жизнь! – воскликнула она, вытирая слезу со щеки. Наруто промолчал, даже не переведя взгляда на девушку, но что-то внутри него екнуло. Как можно это называть жизнью? Жизнь - это жить вместе с родителями в собственном доме, окруженным теплом и уютом. Быть всегда сытым и не красть ради выживания. Что она, ведьма, может знать о жизни?
Саске, - окликнула рыцаря Хината. - Я видела духа огня.
Две пары удивленных глаз уставились на девушку. Ее глаза блеснули загадочным блеском, и она снова улыбнулась, погладив солнечные волосы мальчика.
Что он тебе сделал? - подавшись немного вперед, спросил рыцарь, с тревогой оглядывая ее лицо.
Ничего. Я должна тебе кое-что сказать. - Сделав глубокий вздох, Хината повернулась к Саске и произнесла: - Он любил духа реки. И она любит его до сих пор, хотя когда-то он решил уничтожить людей, сжигая их в огне, а она потушила его огонь, защитив человечество от его рук. Она уничтожила то, что любила больше жизни.
Какие духи? - спросил Наруто, вскидывая назад голову, чтобы видеть Хинату.
Мои друзья, - прошептала Хината.
Жгите всех. Бог узнает своих.
Арно Амори
Двадцать три года, не замужем, знахарка, внучка еретика. Поразительно, что она попала к нам только теперь. Явно не обошлось без чьего-то покровительства. Я смериваю оценивающим взглядом девушку, растянутую на дыбе.
Сейчас ей не поможет даже заступничество короля.
Невольно ловлю себя на мысли, что девушка всего на три года младше меня. И она красива. Почему-то красивых мне всегда было труднее допрашивать. Почти ровесницу я вообще вижу в этой комнате впервые. Резко встряхиваю головой, прогоняя наваждение. Нет! Нельзя позволять себе такие мысли, это всё ведьмовские происки.
Словно почувствовав моё присутствие, она открывает глаза. Зелёные. Точно ведьма.
— Жалеешь меня? — спрашивает девушка, едва заметно улыбаясь. А может, она просто поморщилась от боли.
— Я жалею все заблудшие души, — с достоинством отвечаю я.
Ведьма усмехается и вновь прикрывает глаза. Я подхожу ближе, чтобы проверить уровень натяжения. Четвёртый. Неудивительно, что она так спокойна.
Верёвка, вода, огонь. Святая инквизиция допускает лишь три вида пыток. Интересно, после какой ведьма сознается в своих грехах?
— Виновна, — тихо произносит она, словно прочитав мои мысли.
— Что? — Я не верю своим ушам.
— Мы оба знаем, чем это закончится, так зачем страдать? — говорит она чуть громче, открывая глаза и задерживая на мне свой долгий тяжёлый взгляд.
— Почему ты не призналась ещё до начала пыток? — недоверчиво спрашиваю я, чувствуя подвох.
— Ночь на дыбе толкает на определённые размышления.
Молчание. Я не знаю, что делать. Ведьма, видимо, считает, что сказала достаточно.
— Ты же понимаешь, что тебя всё равно казнят? Только так можно очистить твою душу.
Она усмехается.
— Можешь пытать меня, только избавь от своей бесстыдной лжи.
Я недоумённо смотрю на неё. Ведьма разглядывает меня не менее пристально, пока, наконец, её губы не растягиваются в горькой улыбке.
— Ты правда в это веришь.
Не вопрос — утверждение.
Конечно, верю! Потому раскаявшихся и сжигают на костре, а не...
— Глупый, — беззлобно произносит она.
Всё, пора уходить отсюда, пока эта ведьма не околдовала меня. Я разворачиваюсь и иду к двери, но на самом пороге останавливаюсь.
Что я творю?
— Как тебя зовут? — тихо спрашиваю я, но она всё равно меня слышит.
— Какая разница? — безразлично отзывается ведьма усталым голосом и вновь прикрывает глаза.
Я злюсь на себя за проявленную слабость и резко закрываю дверь, оставляя девушку в одиночестве. Она призналась, завтра её казнят. Моё дело — записать показания и отправить их в суд, так почему меня не оставляет мысль о её пронзительных зелёных глазах?
Надо сказать страже, чтобы отвязали её и отправили назад в темницу. Да. А теперь успокоиться и заняться бумагами.
Агнес Мерсье. Её зовут Агнес Мерсье. По крайней мере, так было написано в приговоре, который только что зачитали с деревянного постамента.
Вчера я сделал непростительную глупость. Интересно, раскроется ли обман? Если они узнают, что я сделал... Нет, лучше даже не думать об этом. Особенно сейчас, когда подобные мысли выдают во мне самовлюблённого мальчишку. В конце концов, это не меня сейчас привязывают к столбу, под которым уже разложены поленья.
Агнес не пытается вырваться, не кричит, не молит о пощаде — просто неотрывно смотрит куда-то вверх своими зелёными ведьминскими глазами.
Палач подносит к поленьям зажжённый факел. К его удивлению, костёр разгорается медленнее обычного, а по моему телу пробегает дрожь. Они догадаются. По крайне мере, ведьма, кажется, догадалась.
Безмятежное выражение на её лице сменяется удивлением, затем непониманием, после чего она начинает глазами выискивать кого-то в толпе. Встретившись взглядом со мной, она едва заметно улыбается и одними губами шепчет: «Спасибо».
Я смущённо отвожу взгляд.
Помог ведьме. Доволен? Это может стоить тебе сана, если не свободы. И всё ради чего? Облегчить ведьминские страдания?
Но она не заслуживала...
Почему ты так решил? Увидел молодую девушку и разжалобился, как последний дурак. С какой стати ты думаешь, что все остальные заслуживали мучительной смерти больше, чем она?
Сейчас уже поздно. Дело сделано.
Костёр разгорается.
Но ведьма недолго чувствует боль. Проходит меньше минуты, и она теряет сознание, хотя языки пламени едва добрались до её лодыжек. Палач недоверчиво смотрит на неё, но сделать уже ничего нельзя. Толпа издаёт разочарованный вздох — они надеялись на зрелище, на крики, ругань и проклятия.
В Европе в XIII веке особую популярность приобрели суды над ведьмами, именно они превратились в главного врага. Пошёл дождь - ага, вон, видите, рыжая бестия рядом? Сто процентов она наколдовала! Вымерло стало овец - а вон ещё одна красотка прогуливается. Явно же она виновата!
И неважно, что на улице осень, а хозяин овец не кормил их уже с неделю. Во всём виноваты ведьмы и злые колдуны. Помешательство продолжалось вплоть до XVII века.
Подозрение и доказательства
Для подозрения несчастного или несчастной в ведовстве вполне было достаточно даже анонимного доноса. Тогда его судьба, вероятнее всего, была трагична. Сами же доносы могли родиться если просто "показалось" или при случайном стечении обстоятельств.
Конечно же, какие-то реальные доказательства предоставить было невозможно, а такое "работающее" обвинение применяли направо и налево.
Я была у знахарки, она сказала, что у меня есть дурная соседка, которая вскоре придёт в мой дом. Так оно и вышло. У меня живот начинает болеть всякий раз, как её вижу, - такие доводы инквизиция могла использовать в качестве доказательств, что женщина - ведьма.
Как пишет Реджинальд Скот в книге "Разоблачение ведовства", обвиняемую до этого побили соседи и расцарапали ей лицо до крови. Судьба её, вероятно, трагична. Женщина всё же оказалась в руках инквизиции. Существовали даже целые своды правил, которые современному человеку покажутся просто абсурдными. В плане поиска ведьм особенно знаменит Мэтью Хопкинс, с подачи которого на смерть отправилось более 200 человек в XVII веке.
Признаки того, что женщина - ведьма (Уильям Перкинс, "Рассуждения о проклятом искусстве ведовства", 1608 год):
- настойчивые подозрения людей, живущих вместе или поблизости от обвиняемого;
- если другой обвиняемый вас "сдаст";
- если после произнесённого кем-то "заклинания" или брани следует крупная неприятность;
- если несчастье следует после угрозы здоровью;
- если подозреваемый является сыном, дочерью, слугой или компаньоном ведьмы, которую уже осудили;
- если на теле подозреваемой найдена метка дьявола (это родинка!);
- если подозреваемый во время допроса меняет показания.
Одним из самых резонансных доказательств стало то, которое использовали против миссис Джулиан Кокс в 1663 году. Женщину поймал и доставил охотник на ведьм (к слову, была и такая профессия). По его утверждению, мужчина гнался за кроликом. Пушистый убежал в кусты. Охотник - за ним. А в кустах была только миссис Кокс. Позже, на суде, один свидетель вспомнил, как женщина (дама в теле, кстати) влетала в окно на метле. Ну, о её участи после таких неопровержимых доказательств вы, в общем-то, догадываетесь.
Пытки или поиск "печати дьявола"
Ведьм пытали до тех пор, пока они не признают свою вину. Дело в том, что в Европе бытовало мнение: ведьму нельзя казнить до того, как она признает свою вину, - эффекта не будет. Переродится бестия, да и всё.
Правда, богослов Сельвестр Приерас вообще вывел теорию, согласно которой схема "Я призналась - казните давайте" также не работает. По его версии, ведьму непременно нужно пытать, чтобы она испытала те муки, которые довелось узнать пострадавшим от её злодеяний.
Красивых молодых женщин в этот "этап" могли изнасиловать. Так стало с женой советника юстиции фрау Пеллер, сестра которой в 1631 году отвергла ухаживания судьи Франца Бюирмана. Ну, как ухаживания - она попросту отказалась с ним переспать. На Пеллер набросился помощник палача.
В 1643 году подобное произошло с сестрой Мадлен Баван, которую также обвинили в ведовстве. Считалось, что палачи не измываются над задержанными женщинами, а "ищут печать дьявола".
Одна из пыток называлась "стул ведьмы", и после неё женщины были готовы признаться в чём угодно. Это конструкция, внешне напоминающая обычное высокое кресло. Только из него торчит множество кольев, которые впиваются жертве в кожу. Если вдруг дамы признавались не сразу, их "усаживали поудобнее".
Во время этого же этапа ведьмам давали только солёную пищу, подмешивая соль даже в питьё. То есть человека под пытками мучила нестерпимая жажда.
Второй этап - дыба. Жертву растягивали до тех пор, пока она не сдаст сообщников. Сдавали. Всегда. Часто несуществующих. Этот же этап предусматривал "дополнительные пытки за особые виды преступлений". Среди них отсечение конечностей, истязание щипцами и так далее.
Иногда этот этап всё же могли отменить. Так, в 1628 году двум девочкам 11 лет, которых заподозрили в изготовлении восковых кукол для убийства людей, вынесли "особый приговор" - их сожгли без второго этапа пыток.
До третьего этапа и собственно казни доживали далеко не все. В протоколах в таких случаях писали, что ведьме "дьявол свернул шею" или сделал что-то подобное, не менее ужасное.
Многие ведьмы перед самой смертью говорили, что откровенно врали. Так, исповедник Михаэль Стапирий вспоминал, как в 30-х годах XV века женщина сказала ему перед смертью, что не могла не "начать говорить".
Я не перенесу, если на мои ноги сядет даже муха. Лучше 100 раз умереть, чем терпеть такие мучения, - объяснила она.
Признавалась так называемая ведьма во всех смертных грехах или нет - её все равно ожидала казнь. Власти оправдывали это следующим образом: "Казнить, чтобы не допустить ниспровержения дьяволом божественного миропорядка". Палачи были уверены (или уверяли народ), что так спасают обречённую, так как она ещё больше не нагрешит.
Любого судью, который пытался признать "ведьму" женщиной, не имеющей отношения к колдовству, также ждал костёр.
Перед сожжением ведьм сначала душили при помощи петли или гарроты. Многие молчали в надежде, что палач не заметит и они не сгорят заживо, а будут задушены. Исследователь в области демонологии Петер Бенсфельд отмечал, что инквизиция снисходительно относилась к "перестаравшимся" палачам. Считалось, что так ведьму спасают от ещё одного греха - отчаяния.
Оставшихся в живых отправляли на костёр. Специалист в области права Жан Боден рекомендовал сжигать ведьм на медленном огне. Для этого разжигали ещё влажные ветки.
7 правил "настоящего судьи"
- Если заключённый отказывается говорить, нужно продемонстрировать ему другие пытки.
- Судья мог пообещать ведьме сохранить жизнь. Но на самом деле речь шла о вечном заключении на хлебе и воде.
- Если обвиняемый говорит, что нездоров, - плесните ему кипятком в подмышки.
- Судья не должен отказываться от всей строгости пыток, даже если опасается, что обвиняемый умрёт.
- Чтобы заключённый не совершил самоубийства, рядом с ним всё время должна находиться стража.
- К молодым ведьмам можно проявлять снисходительность. В частности, можно заменить казнь вечной ссылкой девочке 9–12 лет. Или сжечь её, но минуя некоторые этапы пыток.
- Беременным ведьмам можно откладывать казнь до того, как ребёнок родится и ему исполнится месяц.