Прежде чем делать поспешные выводы, да это же лживое течение марксизма, рожденное из троцкизма, вспомним, что писали настоящие коммунисты в http://www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/55752 по установлению причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на ХVII съезде партии, т.е. "Ленинской Гвардии" : «Позорные дела, творившиеся в стенах органов НКВД, проводились якобы с санкции и даже «в интересах партии». На самом же деле это делалось в угоду одному человеку, а иногда по его прямым указаниям (см., напр., шифртелеграмму от 10.1.1939 г.).
Вот к чему привел антимарксистский, антиленинский «культ личности», созданный безграничным восхвалением и возвеличением И.В.Сталина.
Владимир Ильич Ленин был глубоко прав, когда предупреждал партию: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью».
К докладной записке прилагаем следующие документы:
1. Телеграмма И.В.Сталина от 10 января 1939 г.
2. Справка о санкционировании И.В.Сталиным расстрелов 138 руководящих работников.»
Также к прочтению рекомендуется статья в "Спецназ России" от 2010 http://www.specnaz.ru/article/?1633
Лекция Вадима Роговина - прочитанная в декабре 1996 г. 2 июня 2001 г.
Социальное неравенство, бюрократия и предательство социализма в Советском Союзе
В декабре 1996 года российский историк-социалист, профессор Вадим Захарович Роговин выступил с серией лекций в Германии, которые прошли с большим успехом. Лекцию в Рурском Университете в Бохуме (Рейн-Вестфалия), состоявшуюся 5 декабря, прослушало около 200 человек; на лекции Роговина в Берлинском Университете им. Гумбольдта 11 декабря присутствовало около 400 человек.
Тема обоих выступлений была связана с вопросами о социальном неравенстве, бюрократии и предательстве социализма в Советском Союзе. Организатором лекционной поездки В.З. Роговина выступила германская секция Международного Комитета Четвертого Интернационала Союз Социалистических Рабочих (Bund Sozialistischer Arbeiter), предшественник Партии за Социальное Равенство (Partei fuer Soziale Gleichheit).
Текст лекции в Берлине был опубликован в журнале
Рабочий-Интернационалист (№ 13-14, май 1997 г., с. 40-43) в обратном переводе с английского.
Сегодня, когда во всем мире так много говорится о гибели социализма, уместно задаться следующим вопросом: что же погибло в Советском Союзе и ряде других стран Европы? В чем заключались цели социализма, и в какой мере они были осуществлены в так называемых социалистических странах? Почему социализм в СССР был предан дважды: в первый раз — Сталиным и сталинистами, и затем — Горбачевым и его кликой?
Если мы поразмышляем над этими вопросами, то придем к выводу, что цель социализма состоит в создании социального равенства между людьми.
Не случайно то, что общественное мнение всегда судило о положении в странах с огосударствленной собственностью с точки зрения того, в какой степени там проведены принципы социального равенства. В этой связи часто возникают интересные случаи.
Один мой коллега, который часто бывает в Испании, рассказал следующую историю: однажды по мадридскому телевидению выступала известная певица, кубинская диссидентка. Со слезами на глазах от возмущения она рассказывала о том, какие привилегии существуют на Кубе. Она сообщила, что заболевшие партийные функционеры получают в больницах отдельные палаты. Все, кто об этом услышал, были поражены: «Вот, оказывается, какие привилегии существуют на Кубе!».
Никто не обратил внимания, как в тот же самый день в местной газете появилось сообщение, что президент одного большого акционерного общества не смог появиться на заседании, так как в этот день он улетел в США, чтобы там получить консультацию у лечащего его врача. Этот случай не вызвал никакого особенного удивления и возмущения. В самом деле, неужели кто-то ожидает от капитализма социального равенства и социальной справедливости?
Хотя подобные факты очень часто используются с отчетливо демагогическими целями, народ своим моральным чутьем и своим социальным инстинктом всегда воспринимал привилегии в Советском Союзе и в других так называемых социалистических странах как явление, которое искажает образ социального равенства и социализма.
Марксизм и социальное равенство
Марксизм неоднократно обращался к этому вопросу и пытался его — в том числе теоретически — разрешить.
В своей оценке Парижской Коммуны Маркс и Энгельс придавали большое значение тому факту, что заработная плата служащих была не выше, чем средняя заработная плата рабочих. Они рассматривали эти меры как действенные средства для того, чтобы предотвратить превращение государства из органа, который должен служить обществу, в институт, который стоит над обществом.
Ленин развил эти мысли в своей книге Государство и революция . Он писал, что народные массы хотели правительства, которое гарантировало бы низкие цены и справедливые зарплаты и требовало бы как можно меньше денег на свое собственное содержание. Такое правительство принципиально невозможно при капитализме. Он подчеркивал, что лидеры Второго Интернационала стремились к тому, чтобы замалчивать эти марксистские идеи и действовать так, словно бы это больше не является уже насущным вопросом. Так же поступали деятели христианской церкви после того, как церковь стала государственным институтом. Они забыли, что христианство первоначально имело глубоко революционно-демократический и уравнительный характер.
Сразу же после Октябрьской революции были проведены различные мероприятия, нацеленные на то, чтобы сгладить социальные различия между отдельными группами.
Чтобы предотвратить рост привилегий ответственных функционеров, был установлен так называемый партийный максимум, то есть верхняя граница доходов, которые могли получать партийные функционеры. В первые годы революции обычным считался, например, следующий пример. Директор одного предприятия является членом партии, он получает за свою деятельность, условно говоря, триста рублей. А директор другого подобного же предприятия — беспартийный, и он получает пятьсот рублей.
В 20-е годы считалось естественным такое положение, когда какой-то рабочий выдвигался на пост секретаря горкома партии, находился некоторое время на этой работе, а затем снова — не по причине каких-либо недостатков в своей работе — возвращался на свое первоначальное рабочее место у станка. Такое положение, такая ротация считалась совершенно нормальной и естественной.
Ситуация стала меняться с отходом Ленина от руководства партией в конце 1922 года, когда большинство его соратников оказались не на высоте своей исторической задачи. На протяжении ряда лет они блокировались со Сталиным, зажимая партийную демократию, проводя курс на все более сильный бюрократический режим и все большее социальное неравенство.
Левая оппозиция против Сталина
Не случайным было то, что так называемая Левая оппозиция, к которой присоединились многие старые большевики, возникла уже в 1923 году. Руководимое Львом Троцким, это течение вступило в острую борьбу с правящей фракцией и выразило тревогу в отношении развития бюрократических тенденций внутри партии и рабочего государства.
В дискуссии между правящей фракцией и Левой оппозицией относительно мало в тот момент говорилось о проблеме привилегий. Но социальный смысл острой борьбы между ними приводил к тому, что они заняли различные позиции в отношении к социальному равенству и неравенству.
В 1925 году один из лидеров оппозиции Зиновьев писал, что советский рабочий класс стремится ко все большему социальному равенству. Но это было только короткое замечание в длинной статье. Зиновьев не ставил, конечно, принципиально под вопрос то, что может существовать различие в заработной плате между квалифицированным и менее квалифицированным трудом. Он хотел только сгладить разницу между самым высоким и самым низким заработком. Сталин, однако, сразу же схватился за это высказывание и интерпретировал его таким образом, что оппозиция якобы хочет «уравниловки».
Свой доклад на ХIV партийном съезде Сталин сконцентрировал именно на этом пассаже и утверждал, что Зиновьев отвергал выдвинутый Марксом в Готской программе тезис о том, что в переходный период от капитализма к социализму должны сохраняться определенные различия в смысле заработной платы. Оппозиция, — говорил Сталин, — нападает как на доходы квалифицированных рабочих, так и на значительную долю доходов усердно работающих крестьян. В действительности за этими демагогическими словами стояли устремления защитить возникающие привилегии бюрократии. Наиболее корыстные представители бюрократии отлично поняли смысл этого выступления Сталина.
Оглядываясь назад, Троцкий замечал, что даже сторонники Сталина, так же как и члены Левой оппозиции, принадлежали к той же самой социальной среде. Однако последние сознательно отрывали себя от этой среды и защищали интересы санкюлотов, рабочих и крестьян.
После того, как Сталину удалось победить Левую оппозицию, он произвел решительные изменения в идеологии правящей партии. Он выставил тезис, согласно которому главный принцип социализма заключается в том, что каждый должен получать оплату соответственно результатам своего труда. Пытаясь объяснить содержание этого принципа, ни один советский эксперт-экономист никогда не мог объяснить, как можно, например, сравнить работу шахтера с работой врача, деятельность балерины с трудом металлурга?
После смерти Сталина этот постулат, несмотря на критику сталинского политического наследия, не был поставлен под сомнение ни одним из его наследников. Все они решительно и жестко выступали против так называемой «уравниловки».
На самом деле принцип оплаты по труду является выражением буржуазного права. Он обладает только следующим смыслом, если его интерпретировать на либеральный манер: каждый получает в зависимости от результатов своего труда, и этот результат реализуется на свободном рынке в результате колебаний спроса и предложений. Ясно, что эти принципы рыночного хозяйства влекут за собой неравенство. Функция буржуазного государства состоит в том, чтобы поддерживать это неравенство.
Маркс и Ленин предсказывали, что государство, которое будет создано и начнет развиваться после социалистической революции, будет обладать двойственным характером: с одной стороны, оно имеет социалистический характер, так как защищает обобществленную собственность против капиталистической реставрации. С другой стороны, оно имеет буржуазный характер, так как сохраняет существующие привилегии для меньшинства и возможность роста неравенства. Они описывали поэтому переходное государство как буржуазное государство, но без буржуазии. Согласно марксистской доктрине это неравенство должно исчезать постольку, поскольку развивается социалистическое самоуправление, и соответственно тому движется вперед процесс отмирания государства.
Начиная с середины 20-х годов, однако, ситуация в Советском Союзе развивалась существенно иным образом. Господствующая бюрократия оттеснила трудящихся от какого-либо влияния на распределение материальных благ и превратилась в могущественную касту тех, кто специализировался на распределении этих благ. В середине 30-х годов масштаб неравенства и недостаток справедливости в Советском Союзе даже превзошли в известном смысле то состояние, которое было в развитых капиталистических странах. Если простые рабочие и крестьяне в СССР жили беднее, чем их собратья на Западе, то различные слои советской бюрократии распоряжались в целом примерно тем же объемом благ, каким владела буржуазия капиталистического мира.
Когда мы говорим о привилегиях в Советском Союзе, мы должны иметь в виду, что Советский Союз в 20-30-е годы был очень отсталой и бедной страной. По этой причине может казаться, что некоторые из тогдашних привилегий показались бы в сегодняшней Германии незначительными. Но для сознания простых людей того времени они имели чрезвычайно важное значение. В обществе развивалась новая атмосфера. Если в прежнее время люди с более высоким материальным достатком в некоторой степени стеснялись своего положения, то теперь они стали этим гордиться.
Жена известного советского поэта Осипа Мандельштама Надежда Мандельштам писала в своих воспоминаниях: «Для нас очень часто было так, что даже кусок хлеба считался привилегией». Она рассказывает об одном знакомом ей молодом человеке, который ест бифштекс, полученный в спецраспределителе своего тестя-академика и приговаривает: «Очень вкусно и очень приятно, особенно потому, что у других этого нет».
Надежда Мандельштам добавляет, что медицинские услуги распределялись таким же образом. Лучшая медицина предназначалась для элиты общества. Когда однажды она пожаловалась на это при одном отставном сановнике, он ответил ей, совершенно удивленный: «Неужели вы думаете, что меня должны лечить так же, как простую уборщицу?». Надежда Мандельштам добавляет, что этот сановник был вообще-то очень добрый и порядочный человек. Но у кого не свихнутся мозги от нашей борьбы против «уравниловки».
Пытаясь преодолеть собственную изоляцию, бюрократия предоставила часть привилегий другим слоям населения: рабочей аристократии, колхозной аристократии и, прежде всего, высшим слоям интеллигенции. Это распределение привилегий не могло произойти без решительного сопротивления со стороны значительной части коммунистической партии. В этой связи Троцкий писал: в одной стране, которая прошла через Октябрьскую революцию, невозможно культивировать неравенство иначе, как через проведение все более жестких и репрессивных мер.
Троцкий возвращался к мысли о том, что тоталитарный характер государства и массовый террор вызывался стремлением бюрократии защитить и сохранить ее привилегии. Она не хотела и боялась допустить, чтобы социальный протест перешел в открытую классовую борьбу.
Советский Союз после смерти Сталина
После смерти Сталина социальное развитие в Советском Союзе существенно не изменилось, хотя и не шло по одной линии. Лишившись прежних рычагов тоталитарной власти, бюрократия была вынуждена пойти на известные превентивные уступки эгалитаристским устремлениям масс. Непосредственно после смерти Сталина стали проводиться различные социальные реформы и приниматься социальные программы для того, чтобы улучшить положение низко оплачиваемых и плохо обеспечиваемых слоев населения. В продолжение последовавшего десятилетия уровень жизни этих слоев повысился, в то время как ситуация среди господствующей бюрократии, равно как среди привилегированной интеллигенции, относительно ухудшилась.
Скрытый конфликт между верхними слоями интеллигенции и бюрократией, который проявился уже в 60-е годы, коренился именно в этом развитии. Свое внешнее проявление этот конфликт нашел, с одной стороны, в диссидентском движении и, с другой стороны, в эмиграции. Этот конфликт был связан не только с тем, что интеллигенция стремилась ко все большей духовной свободе и искала доступ к власти. Это была также болезненная реакция на утрату тех привилегий и материальных преимуществ, которые этот слой имел при Сталине. Что касается бюрократии, то она ответила на ухудшение своего положения ростом невиданной до той поры коррупции.
Социальное положение в СССР того времени можно описать следующими словами Троцкого: бюрократия, которая еще не являлась классом собственников в прямом смысле слова, так как она не владела какими-либо формами собственности, обладала тем не менее всеми негативными чертами прежних господствующих классов. Возникновение глубоких социальных различий обесценило в сознании народных масс великие социальные завоевания Октябрьской революции — обобществление средств производства и земли. Господство бюрократии привело к тому, что социализм в глазах трудящихся и крестьян стал пользоваться дурной славой и заставил их в известной степени искать выход в направлении, лежащим вне социализма.
Троцкий указывал, что противоречие между формами собственности и формами распределения не может развиваться до бесконечности. Оно должно быть разрешено в том или другом направлении. Либо формы распределения будут приспособлены к социалистическим формам собственности, то есть они должны стать более равными. Либо буржуазные принципы распространятся, в конце концов, не только на распределение, но также и на сами эти формы собственности.
Исходя из этих тезисов, Троцкий многократно развивал прогнозы, которые содержали два возможных варианта развития событий. Первый можно было бы назвать, с известной оговоркой, революционным, другой — контрреволюционным. К сожалению, реализовался второй вариант, который Троцкий называл контрреволюционным. Причем реализовался с удивительной точностью, несмотря на существенную задержку во времени. (Если бы гениальные предсказания осуществлялись с буквальной точностью, как это мыслили их авторы, то они походили бы больше на то, что религиозные люди называют пророчествами, а сама история носила бы в этом случае мистический характер).
Последствия перестройки
Как и предвидел Троцкий, первое же серьезное потрясение привело к тому, что социальные антагонизмы советского общества вырвались наружу.
В первые годы «перестройки» ничто не предвещало того, что она может привести к демонтажу основ советского общества. Как раз наоборот, в 1985, 1986, 1987 годах Горбачев выступал с постоянным требованием повернуть в сторону большего социализма или возрождения ленинского понимания социализма.
Интересно в этой связи то, что на этом этапе единственным значительным политиком, который высказывался левее Горбачева, оказался Ельцин. Так как вы знакомы с Ельциным как с сегодняшним политиком, то любопытно услышать некоторые выдержки из его высказываний более раннего периода.
На партийном съезде 1986 года Ельцин с полным согласием и одобрением цитировал следующие слова Ленина: социальное неравенство, разрушая демократию, ведет к распаду партии и разлагает ряды коммунистов.
Три года спустя он поставил на съезде народных депутатов следующий риторический вопрос: почему в нашем обществе, строящем социализм, миллионы людей живут наполовину за чертой бедности, в то время как другие буквально купаются в роскоши»?
В его книге, которая вышла в 1991 году, можно прочитать такие, например, пассажи: «Я не могу есть осетрину, когда моя соседка не имеет возможности купить молоко для своего маленького ребенка». «Мне стыдно покупать дорогие лекарства, так как я знаю, что многие мои сограждане неоднократно оказываются в состоянии, когда не могут купить аспирин».
И в своей предвыборной кампании 1989-1990 гг. он обещал, что его политика будет служить в первую очередь людям, чьи доходы лежат ниже среднего уровня. Только на основе этих лозунгов, которые апеллировали к народному чувству справедливости, ему удалось достичь вершин власти.
Развитие перестройки, начиная с 1988 года, подтвердило, что демонтаж социалистических основ общества перетек в русло капиталистического порядка, точнее сказать — в русло капиталистического хаоса. Этот процесс сопровождается катастрофическим падением хозяйства и культуры.
Капитализм, который теперь утверждается, не может быть новым изданием дореволюционного русского капитализма, так как мир стал неизмеримо более тесным и взаимозависимым, чем в 1917 году. Интернациональный финансовый капитал является несравненно более могущественным. По этой причине капитализм в России может быть только кабальным и полуколониальным. При этом силы капиталистической реставрации могут достичь своих целей только через многолетнюю гражданскую войну и через разграбление страны, всего, что было создано Советским Союзом буквально из развалин.
Лучше всего состояние страны в последние пять лет можно описать только через выражение, которое стало довольно популярным в России в последнее время — «вялотекущая гражданская война». Эта «вялотекущая гражданская война» время от времени разряжается «горячими» войнами, примером чему является расстрел парламента в 1993 году или война в Чечне, которая далеко не закончена, несмотря на все обещания господствующих кругов.
Что касается разорения страны, то, наверное, никогда еще в истории не было подобного разрушения производительных сил в мирное время, как это произошло в последние пять лет в России и в других бывших республиках СССР. При этом наблюдается определенная преемственность прежнего и сегодняшнего режимов. Можно сказать, что сегодняшний режим перенял худшие стороны прежнего советского режима и соединил их с худшими сторонами капиталистического общества.
Троцкий говорил: доходы бюрократии являются не чем иным, как кражей. Но кроме этого относительно легального воровства существует еще одно сверхворовство, на которое всегда закрывал глаза Сталин, а сегодня — Ельцин, поскольку эти воры — его лучшая социальная опора. Господствующая бюрократия не могла править иначе, как только прибегая к систематическим актам разбоя. Все вместе это создало систему бюрократического гангстеризма.
Международное значение Октябрьской революции
Если окинуть взглядом трагическую судьбу нашей страны, можно с полным правом сказать, что Октябрьская революция принесла трудящимся других стран намного больше, чем трудящимся Советского Союза. Социалистические преобразования заставили господствующие классы капиталистических стран сделать рабочему классу этих стран довольно большие социальные уступки. Участие государства в отношениях производства, распределения и обмена с целью разрешения социальных проблем является общесоциологической закономерностью этого столетия, с которой вынужден считаться также и современный капитализм.
Во всех капиталистических странах во второй половине XX столетия происходило определенное ограничение капиталистической свободы. К этим мерам принадлежат, например, введение минимальной почасовой заработной платы и другие гарантии, которые до сих пор имеют трудящиеся развитых капиталистических стран. На протяжении десятилетий производилось активное перераспределение: с одной сторон, развитие социальных программ в качестве помощи для малообеспеченных, с другой стороны, — четкий контроль за доходами и построенная на этом более-менее строгая налоговая политика. Эти мероприятия оказали влияние не только на социальную ситуацию в обществе, но также и на хозяйство. Они повысили потребительский спрос со стороны населения и таким образом смягчили кризис перепроизводства в высокоразвитых капиталистических странах.
Капитализм, однако, никогда не был способен ликвидировать социальное неравенство. Это неравенство обнаруживает себя как внутри той или иной страны, так и между развитыми и слаборазвитыми странами, или, как сегодня говорят, между Севером и Югом нашей планеты.
Любопытным является также то, что распад Советского Союза на ряд второстепенных государств привел к разрушению «социального государства» в развитых капиталистических странах. Предпринимаются попытки ликвидировать социальные завоевания, которые были созданы в течение десятилетий.
В то же самое время я хотел бы подчеркнуть, что действительно социалистический путь не был испробован еще ни в одной стране, которая называла себя социалистической.
Этот путь, который был показан в 20-30-е годы Левой оппозицией, заключается в том, чтобы удержать неравенство в рамках строгой экономической необходимости с тем, чтобы впоследствии, на основе постепенного развития общества, достигнуть того, чтобы различные социальные группы все более уравнивались, — также и в смысле их доступа к потреблению жизненных благ.
Поскольку в мире продолжают сохраняться противоречия между привилегированными и бедными, остается почва для развития старых и возникновения новых общественных и политических движений. Успех этих движений зависит от того, в какой степени они сумеют извлечь уроки из позитивного и негативного опыта социалистического строительства.
Нынче довольно часто приходится слышать от адептов большевистской мысли, как в СССР «строили социализм». Справедливо назревает вопрос: а было ли это так на самом деле? И является ли социалистический строй таким строем, которое можно взять и построить? Естественно, что все здесь не так просто, как может показаться убеждённому большевику-ленинцу или же простому обывателю.
Для начала вспомним немного теории. Характер любого общественного строя определяется способом производства материальных благ. Два аспекта способа производства – это производительные силы и соответствующие им производственные отношения. Понятно, что коммунистические производственные отношения не могут возникнуть на основе тех же производительных сил, на базе которых возникли капиталистические производственные отношения. Назревает вопрос: каким образом советские генсеки пытались построить социализм на базе капиталистических производительных сил? История советского государства отчётливо продемонстрировала, что построить социализм, насадить его искусственным путем посредством декретов невозможно. Хотя большевистские вожди так не считали. В реальности все было иначе: в СССР строили государственный капитализм, а не . Простой декрет (в нашем случае – Декрет о земле) о запрете наемного труда отнюдь не мог уничтожить системы наемного труда; не в состоянии партноменклатура была уничтожить капиталистический классовый антагонизм, избавившись от буржуазии; не уничтожила она и капиталистического базиса, национализировав всю промышленность, ведь нет никакой разницы, кто эксплуатирует рабочих — частник или государство. Все потому, что нельзя изменить формацию посредством политических решений: политическая надстройка советского государства, несомненно, могла каким-либо образом повлиять на экономический базис советского общества, но не настолько, чтобы изменить его качественно, коренным образом. Базис определяет надстройку, не наоборот. Когда мы говорим о смене производственных отношений с капиталистических на коммунистические, мы должны понимать, что должна произойти соответствующая перемена и в производительных силах.
Социализм в СССР как в национальном государстве
Это была только одна сторона мифа о строительстве социализма в СССР. Дело еще в том, что построить социализм в отдельно взятой стране невозможно. Почему? Одна из прогрессивных миссий, которую выполняет – это создание единого рыночного пространства, соединение экономик всех государств в единое хозяйственное целое на основе их взаимной зависимости. Рамки национальных государств для производительных сил давно стали тесными, что подтверждается кризисами перепроизводства. По сути, промышленность и торговля перестали быть отечественными. Например, Советский Союз, хотя и изготовлял зерно, но с середины 1960-х годов начал закупать его за рубежом. Национальные границы являются преградой для производительных сил капитализма. Опять же, это легко подтверждается на примере СССР, который активно сбывал на внешнем рынке собственную промышленную продукцию и энергоресурсы. Капиталистическая экономическая система уже давно соединила все экономики национальных государств, стала системой мирового масштаба, а потому следующая общественно-экономическая формация – коммунистическая – будет мировой системой. Даже сами большевики, которые на словах строили социализм в СССР, все же лелеяли надежду на победу мировой революции: для этого они даже разорвали царские договоры о сотрудничестве с некоторыми странами Третьего мира, они же поддержали рабочее восстание в Гамбурге в 1923 г. Понятно, что это ничем не закончилось. Мировой характер социалистического строя отмечали также сами классики марксизма, говоря о необходимости социалистической революции именно в нескольких самых развитых капиталистических странах. Итого: социализм только в СССР построить было попросту нельзя.
Можно чисто гипотетически предположить, что в СССР был-таки построен социализм. Заводы, фабрики строились, промышленное производство росло, словом, производительные силы развивались полным ходом, и вдруг произошло крушение Советского «социалистического» государства, то есть восстановление капитализма. Неужели за эти 70 лет «социалистические» производительные силы деградировали настолько, что произошла «реставрация капитализма»? Нестыковка получается, ведь производительные силы в советскую эпоху прогрессировали – этого отрицать никто не будет. Очевидно, что все было по-другому: производительные силы, как и производственные отношения, были капиталистическими. На этом можно поставить точку в вопросе о строительстве социализма в СССР.
Вывод о необходимости соответствующей материальной базы
О строительстве социализма можно будет говорить только тогда, когда для этого созреет материальная база социализма — социалистические производительные силы. Советские вожди могли вводить сколько угодно декретов, законов — все равно это бы не привело к качественному изменению материальной базы общества. Смена производственных отношений не зависит от чьей-либо субъективной воли.
Из Конституции СССР 1977 г.
В СССР построено развитое социалистическое общество, на этом этапе, когда социализм развивается на своей собственной основе, все полнее раскрываются созидательные силы нового строя, пре имущества социалистического образа жизни, трудящиеся все шире пользуются плодами великих революционных завоеваний.
Это - общество, в котором созданы могучие производительные силы, передовая наука и культура, в котором постоянно растет благ состояние народа, складываются все более благоприятные условия для всестороннего развития личности.
Это - общество зрелых социалистических общественных отношений, в котором на основе сближения всех классов и социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей, их братского сотрудничества сложилась новая историческая общность людей - советский народ.
Это - общество высокой организованности, идейности и сознательности трудящихся - патриотов и интернационалистов.
Это - общество, законом жизни которого является забота всех о благе каждого и забота каждого о благе всех.
Это - общество подлинной демократии, политическая система которого обеспечивает эффективное управление всеми общественными делами, все более активное участие трудящихся в государственной жизни, сочетание реальных прав и свобод граждан с их обязанностями и ответственностью перед обществом.
Развитое социалистическое общество - закономерный этап пути к коммунизму.
Высшая цель Советского государства - построение бесклассового коммунистического общества, в котором получит развитие общественное коммунистическое самоуправление. (…)
I. Основы общественного строя и политики СССР
Глава 1. Политическая система Статья 1. Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое общенародное государство, выражающее волю и интересы рабочих, крестьян и интеллигенции, трудящихся всех наций и народностей страны.
2. Вся власть в СССР принадлежит народу. Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющие политическую основу ("ССР.
Все другие государственные органы подконтрольны и подотчетны Советам народных депутатов. (…)
Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит пароду. (…)
Внеочередная Седьмая сессия Верховною Совета СССР (девятый созыв): Стеногр. отчет. М., 1977. С. 472-475.
О необходимости изменения политической системы в ссср
Из выступления А. Д. Сахарова на I Съезде народных депутатов СССР
Я опускаю аргументацию и привожу текст декрета о власти, который предлагаю принять.
Декрет о власти
Статья 6. Конституции СССР (о руководящей роли КПСС. ‑ Сост.) отменяется.
Принятие законов СССР является исключительным правом Съезда народных депутатов СССР. На территории союзной республик законы СССР приобретают юридическую силу после утверждения высшим законодательным органом союзной республики. (Аплодисменты). Верховный Совет СССР является рабочим органом Съезда.
Избрание и отзыв высших должностных лиц СССР, а именно Председателя Верховного Совета СССР, заместителя Председателя Верховного Совета СССР, Председателя Совета Министров СССР, Председателя и членов Комитета конституционного надзора, Председателя Верховного Суда СССР, Генерального прокурора СССР, Верховного арбитра СССР, председателя Центрального банка, а также председателя КГБ СССР, председателя Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, главного редактора газеты «Известия» - исключительное право Съезда. Поименованные выше должностные лица подотчетны съезду и независимы от решения КПСС и ее органов. (…)
Седьмой пункт. Функции КГБ ограничиваются задачами защиты международной безопасности СССР. (…)
Я обращаюсь к гражданам СССР с просьбой поддержать декрет в индивидуальном и коллективном порядке подобно тому, как было сделано при попытке скомпрометировать меня и отвлечь внимание общественности за афганскую войну. Опускаю аргументацию.
Продолжаю. Уже нет давно опасности военного нападения на СССР. (Шум в зале, аплодисменты.) У нас самая большая армия в мире, больше, чем в США и Китае, вместе взятых. Я предлагаю создать комиссию для подготовки решения о сокращении сроков службы в армии ориентировочно в два раза для рядового и сержантского состава с соответствующим сокращением всех видов вооружения, но со значительно меньшим сокращением офицерского корпуса и перспективой перехода к профессиональной армии. Такое решение имело бы огромное международное значение для укрепления доверия и разоружения, включая полное запрещение ядерного оружия, а также огромное экономическое и социальное значение…
Национальные проблемы. Мы получили в наследство от сталинизма национально-конституционную структуру, несущую на себе печать имперского мышления и имперской политики «разделяй и властвуй». Жертвой этого наследия являются малые союзные республики и малые национальные образования, входящие в состав союзных республик по принципу административного подчинения. Они протяжение десятилетий подвергались национальному угнетению. Сейчас эти проблемы драматически выплеснулись на поверхность. Но жертвой этого наследия стали и большие народы, в том числе русский народ, на плечи которого лег основной груз имперских амбиций. (…)
Я предлагаю обсудить переход к федеративной горизонтальной системе национально-конституционного устройства. Эта система предусматривает предоставление всем существующим национально территориальным образованиям вне зависимости от их размера и нынешнего статуса равных политических, юридических и экономических прав с сохранением теперешних границ. Со временем, возможно, будет необходимо уточнение границ.
Первый Съезд народных депутатов СССР. 25 мая - 9 июня 1989 г.: Стеногр. отчет. М., 1989. Т. III. С. 324-328.
Тарасов А., "Суперэтатизм и социализм"Необходимо сначала строго на научной основе разобраться в том, чем являлся в действительности так называемый реальный социализм , и составить представление о подлинно социалистическом (коммунистическом) обществе , о социалистическом (коммунистическом) способе производства.
Сначала о «реальном социализме». Существуют, как известно, две основные точки зрения на природу советского строя: что это действительно был социализм (искаженный либо даже неискаженный) и что существовавший в СССР и других странах «восточного блока» строй не был социализмом. Сторонники последней точки зрения в основном считают этот строй государственным капитализмом. Все остальные
точки зрения (например, что «реальный социализм» являлся соединением капиталистического базиса с феодальной (или социалистической) надстройкой, или, как у Молотова, что он являлся «переходным периодом от капитализма к социализму»), строго говоря, научно не аргументированы и не выдерживают критики.
Оставаясь в рамках марксистской МЕТОДОЛОГИИ, представляется несложным доказать, что советское общество не было социалистическим (коммунистическим) . При этом я, естественно, игнорирую сталинистское разделение коммунизма на две ступени - социализм и коммунизм, - как изобретенное специально для объяснения того, почему строй СССР не соответствовал представлениям основоположников научного коммунизма о социализме. Конъюнктурность и заданность этого «изобретения» сталинской науки очевидны. Следовательно, надо вернуться к марксовому пониманию, а именно, что социализм и коммунизм суть синонимы .
Итак, мы знаем основные характеристики социалистического (коммунистического) общества: это бесклассовый безгосударственный нетоварный строй прямой демократии (демократии участия), преодолевший эксплуатацию и отчуждение, основанный на общественной собственности на средства производства и порожденный социалистическим (коммунистическим) способом производства .
Очевидно, что «реальный социализм» этим ОСНОВНЫМ характеристикам социализма не соответствовал.
При «реальном социализме» мы имели:
а) государство (которое даже расширило свои полномочия по сравнению с капитализмом - вместо того, чтобы «отмереть»);
б) товарно-денежные отношения, которые неизбежно, по Энгельсу, должны были порождать капитализм;
в) институты буржуазной представительной демократии (к тому же суженной, по сути, до олигархии);
г) эксплуатацию и отчуждение, по интенсивности и тотальности не уступавшие эксплуатации и отчуждению в капиталистических странах;
д) государственную (а не общественную) собственность на средства производства;
е) общественные классы;
и наконец
ё) тот же, что и при капитализме, способ производства - крупнотоварное машинное производство или, иначе говоря, индустриальный способ производства.
В то же время можно доказать, что «реальный социализм» не был и капитализмом
:
отсутствовал рыночный механизм (даже со времен «либермановской» реформы возникли лишь некоторые элементы рыночной экономики, но не собственно рынок, в частности, полностью отсутствовал рынок капиталов, без которого рыночный механизм в принципе неработоспособен); государство не выступало как частный собственник и совокупный капиталист (как это должно быть при госкапитализме), то есть в качестве одного (пусть главного) из субъектов экономики, а поглотило экономику и пыталось
поглотить общество, то есть государство, скорее, выступало как совокупный феодал по отношению к своим гражданам, не имея в то же время возможности выступать в таком же качестве по отношению к иным средствам производства (ввиду отсутствия частной собственности и других «феодалов»); полностью отсутствовала конкуренция и т.д.
Я полагаю, что в СССР (и других странах «реального социализма») мы имели дело с особым общественно-экономическим строем - СУПЕРЭТАТИЗМОМ, строем, парным капитализму в рамках одного способа производства - индустриального способа производства.
Итак, при суперэтатизме собственником становится государство, а все граждане превращаются в наемных работников на службе государства. Государство, таким образом, превращается в эксплуататора, присваивает себе прибавочный продукт. При суперэтатизме ликвидируются антагонистические классы, а классовые различия вытесняются в сферу надстройки. Общество оказывается состоящим их трех основных классов: класса рабочих, класса крестьян и класса наемных работников умственного труда, который при ближайшем рассмотрении оказывается состоящим из двух крупных подклассов: управленческого аппарата, чиновничества, во-первых, и интеллигенции, во-вторых. Складывается своеобразная СОЦИАЛЬНАЯ ОДНОРОДНОСТЬ общества, в определенной степени - ОДНОМЕРНОСТЬ (если воспользоваться, переосмысляя его, термином Маркузе). Границы между классами размываются, облегчается переход из одного класса в другой, что является достоинством по сравнению с капиталистическим обществом.
Другим достоинством суперэтатизма по сравнению с капитализмом является ликвидация конкуренции - с присущей ей огромной тратой ресурсов и средств на конкурентную борьбу, на рекламу (как известно, на Западе расходы на конкурентную борьбу и рекламу иногда достигают 3/4 всех доходов компании).
Важным достоинством оказывается возможность преодолеть стихию рынка при помощи планирования, что позволяет - в идеале - рационально и экономно подходить к затрате ресурсов, а также прогнозировать и направлять научно-технический прогресс.
Наконец, важным достоинством суперэтатизма является возможность концентрировать в одних руках (государства) огромные материальные, людские и финансовые ресурсы, что обеспечивает высокую выживаемость системы в экстремальных условиях (как это было с СССР во II Мировую войну).
Социальные институты суперэтатизма, на которые любят указывать в качестве «важнейших достижений» сторонники «реального социализма» - бесплатное образование, здравоохранение, системы детского дошкольного и внешкольного образования и воспитания, рекреационные системы, дешевые жилье и общественный транспорт - собственно, не являются «достоинствами» суперэтатизма. Они порождены специфическими отношениями между государством и наемными работниками, напоминающими отношения между феодалом и его крестьянами: поскольку рынок рабочей силы был ограничен наличным количеством граждан и внешнего рынка рабочей силы не было, то, естественно, государство - работодатель и собственник средств производства - вынуждено было взять на себя заботу о здоровье, образовании и условиях жизни своих работников, так как это непосредственно сказывалось на
производстве и, в первую очередь, на производстве прибавочного продукта, на доходах государства. Высокий уровень прибавочной стоимости достигался при суперэтатизме за счет чрезвычайно низкой заработной платы, но, в то же время, часть получаемых государством сверхприбылей перераспределялась затем через государственные структуры в пользу наемных работников в форме социальных программ, а также путем искусственного занижения цен на внутреннем рынке на
продукты и товары первой необходимости, жилье и общественный транспорт.
Государство таким образом, во-первых, понуждало граждан направлять часть своих доходов в выгодном для государства как собственника средств производства и работодателя направлении (например, на образование и санитарно-гигиенические цели), а во-вторых, могло контролировать получение необходимого минимума услуг и прав (образование, например) всеми гражданами без дискриминации, с одной стороны, и без самодискриминации (сознательного уклонения) - с другой.
Таким образом, при суперэтатизме наемный работник получал не обязательно хорошего качества, но гарантированно и даже в обязательном порядке то, что при капитализме он должен был покупать на рынке товаров и услуг как раз за ту часть зарплаты, которая (приблизительно, конечно) ему при суперэтатизме не оплачивалась.
Говоря иначе, и капитализм, и суперэтатизм не имели в этой сфере явных преимуществ, а лишь по-разному расставляли приоритеты: ДОСТУПНОСТЬ и ГАРАНТИРОВАННОСТЬ при суперэтатизме (с потерей качества и разнообразия) - и КАЧЕСТВО и РАЗНООБРАЗИЕ при капитализме (с потерей доступности и гарантированности). Нетрудно заметить, что вся разница объясняется прагматической
причиной: наличием при капитализме внешнего для собственника средств производства по сути неограниченного рынка рабочей силы - и отсутствием такого рынка для собственника средств производства при суперэтатизме.
Возвращение к капитализму произошло абсолютно во всех бывших социалистических странах. Это нужно признать и понять причины случившегося.
Фото с сайта foto-expo.ru
В год столетия Великой русской революции нелишне поразмышлять над тем, почему в Советском Союзе во времена Перестройки не состоялся переход к настоящему («истинному», «правильному» и так далее) социализму. Этим вопросом почему-то никто всерьез не задается, хотя он, как мне кажется, вопиет. Ведь шанс, как тогда казалось, был.
Действительно, к моменту прихода к власти в СССР в 1985 году Михаила Горбачева, материальные условия для такого перехода имелись в полном объеме. 99% средств производства в Советском Союзе находились в государственной собственности. Сам по себе этот факт еще не означал подлинно социалистических отношений в экономике, но мог послужить материальной базой для их создания.
Отсутствие в стране крупной частной собственности, да и вообще, какого-либо более или менее широкого слоя собственников средств производства, теоретически предполагало безболезненный переход к новой фазе социалистического строительства, в ходе которой наемные труженики должны были бы превратиться в подлинных хозяев своих предприятий и учреждений, а с ними и в хозяев своей собственной жизни.
Я намеренно подчеркиваю, что речь здесь идет именно о средствах производства, то есть «заводах, газетах, пароходах», поскольку частная собственность на средства потребления существовавшая в виде миллионов автомобилей, дач, небольших земельных участков под этими дачами, частных домов в деревне, кооперативных квартир в городе, эта собственность советских граждан, стыдливо именовавшаяся тогда «личной», в СССР была всегда.
Во время этой новой фазы социалистического строительства, гипотетически, могло и должно было, наконец, произойти то, о чем в свое время так много писали основоположники научного коммунизма, но чего не произошло на практике социалистического строительства. А именно, «преодоление отчуждения непосредственного производителя от средств производства».
Как мы помним, методом огосударствления большей части собственности этой цели не удалось достичь ни в одной стране мира, где такие попытки предпринимались. Напротив, везде в мире в ХХ веке, где строился социализм по советскому образцу, несмотря ни на какую национальную специфику, наемный работник так и остался наемным работником. Сменился лишь его хозяин и работодатель. Место частного собственника занял государственный менеджер.
Если же говорить о сталинских временах, которые сейчас принято вспоминать ностальгически, то положение абсолютного большинства наемных работников тогда ухудшилось даже по сравнению с традиционным капитализмом. Если кто забыл, абсолютное большинство населения Советского Союза того времени — крестьяне — были лишены не только элементарных трудовых прав, в частности, не получали оплату за свой труд деньгами (после войны крестьяне трудились не за деньги, а за «трудодни», за «палочки» в отчетных книгах), но и столь же элементарных человеческих прав. Напомню, что паспорта и вместе с ними право свободного передвижения по стране колхозники получили много позже — только в 1974 году. Фактически, да и юридически, с 1933 года по 1974 год крестьяне в СССР были крепостными государства.
В 1985 году надежды тех, кто считал себя демократическим (истинным и так далее) социалистом, коммунистом, вспыхнули с новой силой. Казалось, нужно было сделать немного — демократизировать политическую надстройку, проводить нормальные выборы и передать средства производства в руки трудящихся (в управление или собственность — это была тема для дискуссий,до сих пор, кстати, не завершенных) — и, вуаля, — мы получаем настоящий социализм. Но это в теории. На практике все оказалось гораздо сложней…
По большому счету, нельзя упрекнуть Горбачева, что он не пытался провести именно реформу социализма. Пытался, и даже очень. В его краткое правление были, например, появились два очень важных закона: о государственном предприятии и о кооперации.
Суть первого закона, принятого 30 июня 1987 года, состояла в том, что на советском предприятии официально вводился хозрасчет, но, главное, должность директора становилась выборной. При этом выборы были альтернативными, каждый кандидат предлагал свою программу, трудовой коллектив впервые избирал директора из нескольких кандидатур тайным или открытым голосованием (на усмотрение трудового коллектива) на срок 5 лет. Срок, правда, был явно слишком большой — американского президента избирают на 4 года. За пять лет директор мог «врасти» в свое кресло, но об этом ниже.
Второй закон — о кооперации, принятый в мае 1988 года, казалось, возродил идеи позднего Ленина, провозгласившего после гражданской войны «перемену всей нашей точки зрения на социализм» и упиравшего на максимально широкое развитие кооперации.
Почему же эти реформы не сработали? На мой взгляд, существует три объяснения этой исторической неудачи.
Во-первых, среди самих сторонников социалистического развития существовали диаметрально противоположные взгляды на то, что должен представлять собой «правильный» социализм. Проблема заключалась в том, что для большинства из них, составлявших тогда «главную политическую силу советского общества» — КПСС, «правильный» социализм ассоциировался исключительно с жестким директивным планированием народного хозяйства, государственной собственностью, которой управляют государственные же чиновники и менеджеры, и однопартийной политической системой. Непосредственный же производитель в этой системе как был никем, так никем и оставался.
Те, кто подразумевал под «правильным» социализмом передачу предприятий в управление их трудовым коллективам, представителями «советского» «коммунизма» всегда воспринимался, как подозрительный мелкобуржуазный элемент и в таковом качестве решительно отвергался.
Вторая причина неудачи социалистических реформаторов состояла в том, что к концу 1980-х годов в СССР сформировался достаточно широкий протобуржуазный и просто буржуазный слой людей. В него входила значительная часть советской номенклатурной бюрократии, управленцев и теневиков. Этот слой начал формироваться практически с начала 1920-х годов, то есть сразу же после победы большевиков в Гражданской войне, укрепился после «коллективизации» сельского хозяйства в начале 1930-х годов и достиг своего апогея в 1950-80 годы.
Иначе говоря, этот широкий и влиятельный протобуржуазный слой в Советском Союзе был порожден не тайными врагами советской власти, не «предателями», о которых так любят поразглагольствовать нынешние наследники КПСС, а его собственной экономической системой.
О чем, собственно, речь? Дело в том, что система государственной собственности подразумевает выстраивание мощного бюрократического аппарата. Такой аппарат во все времена и во всех странах всегда строился по строго иерархическому принципу — снизу вверх. Иначе он и не может функционировать, поскольку в противном случае будет нарушен принцип централизованного управления и рухнет вся система (что и произошло в СССР в конце 1980-х — начале 90-х годов). В Советском Союзе эта система, как известно, называлась принципом «демократического централизма», в царской России, она же называлась самодержавием, но дело не в названии, а в сути. Тут, как говорится, хоть горшком назови …
В СССР единственным источником и материальных благ, и продвижения по бюрократической лестнице была карьера в государственном предприятии или на государственной (партийной) службе. Больше того, в системе, где была ликвидирована частная собственность, карьера государственного бюрократа для абсолютного большинства населения была, по сути, единственным легализованным видом бизнеса.
Слово «карьерист» в Советском Союзе было ругательным, поскольку подразумевало и тогда, да и теперь, стремление к личному, а не к общему благу. То есть исключительно корыстные цели. Карьеристов за это ругали и высмеивали советская пропаганда и советское искусство, однако, как с бороться с этим злом на самом деле никто не знал. Потому что борьба с ним означала борьбу с самой системой.
Ленин, называл карьеристов «мерзавцами и проходимцами», достойными только расстрела. Он справедливо опасался (и не раз писал об этом), что в единственную правящую партию после ее победы в Гражданской войне широким потоком хлынут эти самые «мерзавцы и проходимцы». Однако меры борьбы с ними предлагал совершенно утопические и малодейственные — либо закрыть прием в партию для новых людей вообще, либо «разбавлять» профессиональных управленцев неиспорченными рабочими «от станка».
И та, и другая мера могли быть только временными и не решавшими проблемы карьеризма в принципе. Закрытие партии на прием новых членов было нарушено Сталиным, который сразу после смерти Ленина в 1924 году провозгласил так называемый «ленинский призыв», в результате которого в нее хлынули сотни тысяч девственно чистых (в том числе, и от каких-бы то ни было теоретических познаний и даже от среднего образования), но честолюбивых рабочих и крестьян. Они сильно разбавили собой тонкий слой старой партийной интеллигенции, которая еще помнила «зачем все начиналось».
Именно эта масса, все время пополнявшаяся новыми рекрутами, и стала основой советской партийной и государственной номенклатуры. Именно эта многомиллионная масса советской бюрократии и стала основой для вызревания новой буржуазии, поскольку изначально руководствовалась сугубо личным, корыстным, а значит, по сути своей, буржуазным интересом. Этому также способствовали и недостатки сугубо централизованного народного хозяйства СССР.
Сверхвысокий уровень централизации и жесткость плановой системы не позволяли быстро реагировать на «все возрастающие запросы советских граждан» и приводили к бесконечному дефициту элементарных продуктов и товаров, недостатку торговых площадей и длинным очередям в магазинах.
Это неизбежно вело к возникновению «черного рынка» и к повышению роли как производителей дефицитных товаров (точнее, директоров соответствующих производств), так и тех, кто «сидел» на их распределении — директоров магазинов и складов. Таких людей по стране насчитывалось, как минимум, десятки тысяч и действовали они хоть еще и в нелегальных, но уже во вполне рыночных условиях.
То есть, в отличие от партноменклатуры, источником доходов которой была в основном государственная зарплата, для новых «черных предпринимателей», многие из которых, повторим, были вполне себе официальными директорами советских предприятий и магазинов, все большее значение приобретал реальный доход от их «бизнеса». О мелких «фарцовщиках», тех, кто нелегально подрабатывал таксистом на своей машине, миллионах крестьян, вполне официально торговавших своей и чужой продукцией на «колхозных» рынках, и говорить нечего — в 1950-е-80-е годы все эти виды нелегальной, полулегальной и легальной предпринимательской активности в СССР были весьма развиты.
Поэтому кооперация, разрешенная в 1988 году, практически сразу же стала официальным прикрытием и способом легализации всех видов частного бизнеса — как новых, так и без того уже существовавших по факту. В реальности все перечисленные выше социальные слои были уже даже не протобуржуазией, а самой настоящей буржуазией, которая все громче и громче заявляла о своих не только экономических, но и политических правах.
Третья причина неудачи социалистических реформ в СССР при Горбачеве состояла, скажем так, в неважнецком бэкграунде советского социализма. Уж слишком кровавым и беспощадным он был, слишком многих жертв стоил. Да, в конце 1980-х годов он был уже вполне себе вегетарианским, однако любое послабление после таких массовых жертв, как в сталинском СССР, всегда используется как возможность сказать о них открыто. Со всеми вытекающими из этого обстоятельствами, выражающимися, в первую очередь, в отторжении всего того (включая и позитивное), что было связанно с утверждением этого строя.
Необходимо констатировать, что историческая инициатива в конце 1980-х годов была отнюдь не за социализмом, за которым тянулся тяжелый шлейф множества ошибок и массовых преступлений. Все что было связано с социализмом в массовом сознании и особенно в сознании большинства интеллигенции, вызывало стойкое неприятие. Именно поэтому все попытки социалистических реформ в СССР в конце 1980х — начале 90-х годов отторгались и высмеивались, еще не начавшись.
«Человечество, смеясь, прощается со своим прошлым», — сказал как-то Маркс. Именно так и было в СССР. С социализмом здесь расставались со смехом. Знаменитый сатирик по поводу перестроечного лозунга «Больше социализма…!», публично вопрошал аудиторию: «Что? Еще больше?! Да, куда уж больше!» Или анекдот 1980-х о построении социализма в Сахаре: «вначале начнутся перебои с песком, а потом он совсем исчезнет»…
Старый советский социализм уходил в прошлое, и с этим ничего невозможно было поделать. Новые слои общества, порожденные его собственными достоинствами и недостатками, взрывали это общество изнутри. Именно поэтому избранные всеобщими собраниями трудовых коллективов новые директора предприятий, все более вписывающиеся в рынок, стали активными лоббистами отмены закона, по которому они были избраны, а «кооператоры», требовали легализации себя уже в качестве главных акционеров новых компаний и банков…
Да, как это обычно бывает с любыми реформами, с грязной водой выплеснули и ребенка. Эти слова, между прочим, сказала мне не какой-нибудь коммунист, а известная правозащитница, либерал, глава комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина. Но… тут уж ничего не попишешь. Потерявши голову, по волосам не плачут.
Неудача «социалистических реформ» в Советском Союзе в конце 1980-х годов важна для понимания того, что любое общество движется вперед отнюдь не только благодаря желаниям и убеждениям отдельных личностей, но и в силу объективных законов своего развития. Возвращение к капитализму произошло абсолютно во всех бывших социалистических странах, вне зависимости от того, как именует себя партия, находящаяся сейчас там у власти. Это нужно признать и понять причины случившегося.
Несомненно, это разные виды капитализма. Но, хотя где-то, как в Китае или Туркменистане, политическая демократия отсутствует вообще, где-то, как в России или Казахстане, имеет место ее имитация, а где-то утвердилась нормальная демократическая республика, в экономике везде господствуют частная собственность и рынок.