Если войскам Деникина не суждено было увидеть Москву, то войскам Северо-Западной армии генерала Юденича удалось приблизиться вплотную к прежней столице России: они находились в нескольких «шагах» от Петрограда. А могли ли они прошагать по тому же Невскому проспекту?

С чем шла его армия на «красный» Питер? Нас учили в советской школе, что она шла, чтобы уничтожить «колыбель революции» и восстановить в России власть помещиков и капиталистов. Но так ли это на самом деле?

Изучая биографию Юденича, удивляешься, что этот «царский генерал», присягавший «царю-батюшке», в условиях гражданской войны вовсе не думал о возврате к старому режиму. Он мыслил по-новому. Вот только не все к нему прислушались, а союзники вообще предали.

Родился Николай Николаевич 18 июля 1862 года, через полтора года после отмены крепостного права. Родился в Москве в дворянской семье. Рядом находилось военное пехотное училище, куда принимали только детей дворян. Коля тоже мечтал попасть в его стены, однако вначале поступил в городскую гимназию. После её окончания детская мечта сбылась. Учился в училище очень хорошо, что дало ему право выбора будущего места службы. Подпоручик Юденич попадает в лейб-гвардии Литовский полк, покрывший ранее себя неувядаемой славой в 1812 году и во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов.

Далее служба забрасывает его в Туркестанский военный округ. Оттуда, уже поручиком, получает направление и поступает в Николаевскую академию Генерального штаба. Спустя три года, заканчивает её по первому разряду. Его причисляют к самому Генеральному штабу. В скором времени он вновь возвращается в Туркестан.

Как и многие генералы Белой армии, Юденич принимает активное участие в русско-японской войне. Его 18-й стрелковый полк оказался в самом пекле боёв в Маньчжурии. Войну закончил в звании генерал-лейтенанта. Будучи раненым в сражениях, лечился вплоть до 1907 года в госпитале. Свой 50-летний юбилей в 1912 году отметил в должности начальника штаба Казанского военного округа.

В Первую мировую войну Николай Николаевич воевал не на основном театре военных действий, но это не умаляет мужества и героизма возглавляемых им войск. Ещё в 1913 году его, генерал-лейтенанта, переводят в Кавказский военный округ. На базе его 1 ноября 1914 года образуется Кавказская армия, а позже - Кавказский фронт. То есть, он воевал с турками, неоднократно их побеждая.

Февральская революция 1917 года застала генерала в должности командующего Кавказским фронтом. Начались разногласия с Временным правительством. Его, боевого генерала, отстраняют от должности. И это в условиях войны! Но, видимо, Временное правительство и собиралось править «временно», иначе Юденича не тронули бы. Он едет в Петроград, потом – в Москву, куда прибывает его семья.

Как истинный патриот России, едет в Могилёв в Ставку, надеясь вернуться в строй, но безуспешно. Его не взяли обратно. Пришлось вернуться в Москву.

Октябрьский переворот генерал, разумеется, не принял. В следующем году эмигрирует в Финляндию, где собралось много русских эмигрантов, рвавшихся в бой с большевиками, принимает предложение Русского политического комитета и становится руководителем Белого движения на Северо-Западе России. Начинает формировать армию. Его цель – Петроград. С «чем» он собирался идти на него? Речь не об армии, понятно.

Северо-Западная армия шла на Петроград с политической декларацией: 1) установить всероссийское правление на основе народовластия; 2) созвать Учредительное Собрание на началах всеобщего избирательного права; 3) реформировать местное, земское и городское самоуправление; 4) установить равенство граждан перед законом; 5) установить неприкосновенность личности и жилища; 6) установить свободу слова; 7) передать землю крестьянам в собственность; 8) обеспечить интересы рабочего класса.

Знали ли об этом те, которых эта декларация касалась? Вряд ли? Но дело даже не в этом: документ мало чем отличался от большевистского. Но сам факт говорит о многом: Юденич, пожалуй, единственный руководитель Белого движения, который обещал гражданам России почти то же самое, что и Советская власть. За исключением, разве что, созыва Учредительного Собрания, которое матрос Железняк разогнал по причине: «Караул устал!».

28 сентября 1919 года армия Юденича при полной неожиданности для большевиков, перешла в наступление. В течение нескольких дней она разгромила защищавшую Петроград армию «красных». Пали Гатчина, Павловск, Красное Село, Царское Село, бои шли уже под Пулково. В Петрограде готовились к уличным боям.

Всё учёл генерал, кроме одного: у большевиков имелся Троцкий, которого Ленин срочно направил в Петроград. Как известно, этот «демон» революции не останавливался на перед чем, в том числе, и перед расстрелами каждого десятого красноармейца. Его в армии боялись больше, чем самих белогвардейцев. Что конкретно сделал тот, точно не установлено, но хорошо известно, что Ленин ему советовал: « Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать ещё тысяч двадцать питерских рабочих плюс десять тысяч буржуев, поставить позади их пулемёты, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича?». Это писал «добрый» дедушка Ленин.

«Вмешательство» Ленина и Троцкого в защиту Петрограда принесло свои плоды: наступление Северо-Западной армии захлебнулось в нескольких «метрах» от бывшей российской столицы. Армия покатилась назад. И вот тут пришло время сказать о трагедии, постигшей Северо-Западную армию.

Под натиском превосходящих во много раз сил «красных», «белые» отступали на эстонскую территорию, не зная, что их там ожидает. Белогвардейцев стали разоружать. Но это ещё не страшно. Страшно то, что с ними стали поступать как с врагами. Арестовали даже самого Юденича, но его «выручили» французы. Остальных воинов бывшей Белой Северо-Западной армии выручать никто не собирался. Их стали загонять в тюрьмы и концлагеря, запросто убивали на улицах, притесняли как могли. По сути, это был эстонский геноцид русских. Но за них, как в своё время за армян, никто не подал голос в защиту: армия медленно вымирала в буквальном смысле слова. Говорят, эстонцы так поступили в обмен на обещанную большевиками независимость. Глупые! Пройдёт чуть больше двух десятилетий и от их независимости не останется и следа.

Оказавшись в эмиграции, Юденич отвергал предложения белоэмигрантов участвовать в антисоветской деятельности. Об этом хорошо знали в советской внешней разведке. Кто знает, может по этой самой причине Николай Николаевич Юденич, в отличие от Врангеля, умер своей смертью на 71-ом году жизни? Умер 5 октября 1933 года во французских Каннах. Сомнительно, чтобы он при этом, если бы дожил, последовал примеру генерала Шкуро. Поэтому, может быть, его прах, как и прах Деникина, следует перезахоронить в России, за которую он воевал в те страшные годы гражданской войны.

Фото из Интернета

Рецензии

хорошая статья. хотя бы тем. что пытается воскреснуть правде тех лет........ точно подмечена причина поражения армиии Юденича- троцкий...... и давайте не забывать, что армия Юденича была скорей всего православной, т.е. по факту имела суть своей - не убий невинного........ у троцкого был иной бог в ево душе..... по факту вся та война что никогда не была гражданской хотя бы потому что там не было братьев была тупой бойней.... кто кого убивал и убил или победил понятно и понятно почему...... это было как некое бешенство бешенных сил зла... замечательно, что тов. Сталин всю эту бешеную свору поубивал........ и тем спас страну

Но что бы и как ни было очень важна правда, хотя бы по материалам архивов

Генерал Юденич остался единственным из командующих армий верным присяге и преданный Государю Императору Николаю II.
В критические февральские дни 1917 года на совещании у Главнокомандующего Кавказской Армией Великого Князя Николая Николаевича, последний обратился с вопросом к генералу Юденичу, может ли он ручаться за верность и преданность Кавказской Армии? Юденич ответил: «Кавказская Армия, безусловно, предана Государю и долгу службы!».

Родной дядя Императора, проигнорировав ответ генерала Юденича и составленную генералом Н.Н. Янушкевичем верноподданническую телеграмму с выражением преданности Его Величеству, послал Императору Николаю II депешу с коленопреклоненной мольбой отречься от Престола!
Убежденный монархист, генерал Юденич после Отречения Государя трудно мирился с существованием Временного Правительства, оставаясь на своем посту лишь из любви к своей Кавказской Армии.
Верховным Главнокомандующим Русской Армии Великим Князем Николаем Николаевичем 3 марта 1917 года генерал от инфантерии Н.Н. Юденич был назначен Главнокомандующим Отдельной Кавказской Армии, а после образования Кавказского Фронта 3 апреля назначается его Главнокомандующим. В марте 1917 года по причине плохого снабжения и усталости войск, генерал Юденич прекратил начавшееся наступление на Багдадском и Пенджабском направлениях, и отвёл 1-й и 7-й корпуса в районы базирования. Несмотря на требования Временного Правительства, он отказался возобновить наступление, обусловленное стремлением Временного кабинета министров оказать услугу Великобритании. 5 мая он был отозван с должности Главнокомандующего в Петроград. Официальная формулировка отстранения гласила “за сопротивление указаниям”. На вопрос же военному министру А.Ф. Керенскому о причине своего снятия с должности, генерал Юденич получил ответ: «Вы слишком популярны в своей Армии!». На прощание чины Кавказской Армии преподнесли своему Командующему золотую шашку, осыпанную драгоценными камнями.

***
В Петрограде чета Юденичей поселилась на квартире адмирала Хоменко в то время свободной в доме страхового общества «Россия» на Каменоостровском проспекте.
Посетив Государственный Банк, чтобы снять некоторую сумму денег из своих сбережений, генерал Юденич был восторженно встречен, как герой Русской Армии банковскими служащими, которые посоветовали ему снять все деньги, продать всю недвижимость и держать вырученные средства у себя. Супруги Юденич продали дом в Тифлисе и земли в Кисловодске. Всю ценность совета они поняли уже на чужбине, когда смогли сами нормально устроить быт и помочь многим русским беженцам.
Вскоре генерал Юденич был направлен в казачьи области «для ознакомления с настроением казачества».
Во время Октябрьского переворота Н.Н. Юденич находился в Москве. Вернувшись в Петроград, он предпринял попытку создания тайной офицерской организации из числа офицеров Лейб-Гвардии Семёновского полка, находившегося на службе у большевиков. Инициатива увенчалась успехом, в дальнейшем уже на Петроградском фронте летом 1919 года Семёновский полк в полном составе перешёл от красных на сторону северо-западников.
В двадцатых числах ноября 1918 года используя чужие документы при помощи тайной офицерской организации с супругой Александрой Николаевной, полковником Г.А. Данилевским и согласившимся стать его личным адъютантом, поручиком Н.А. Покотилло (родственником его жены) генерал Юденич прибыл на поезде из Петрограда в Гельсингфорс.
В Финляндии Николай Николаевич заручившись поддержкой Особого комитета по делам русских беженцев, под председательством бывшего премьер-министра А.Ф. Трепова и генерала, барона К.Г. Маннергейма встает во главе Военно-политического центра и военной организации, стремясь к созданию Белого Фронта. Соотечественникам в Финляндии импонировало имя столь заслуженного и известного генерала. Современники вспоминали: «Командование?.. Других генералов с таким большим всероссийским именем вокруг не было». «Из всех генералов, кандидатура которых выдвигалась, как руководителей добровольческой армии в Европейской России, безусловно, на первом месте был Юденич. На всех буквально гипнотическое воздействие оказывала фраза, которую всегда про него говорили: “Генерал, который не знал ни одного поражения” <…>. «Генерал держался очень уверенно, говорил, что если ему не будут мешать, то он большевиков “раскидает”. Если не будут мешать!». «Крепкий как кремень, упрямый даже перед лицом смерти, твердой воли, сильный духом». «Сосредоточение командования в руках общеизвестного полководца и героя Кавказского Фронта считалось наиболее подходящим».
Контр-адмирал В.К. Пилкин после первой встречи в Финляндии с генералом Юденичем 6 января 1919 года запишет в своём дневнике: «Ну, какое же общее впечатление произвёл на меня Юденич? Хорошее и немного странное! Он не совсем обыденный человек, не то чудаковат, не то просто сильно себе на уме, неладно скроен, да крепко сшит, вероятно, очень цельный характер».
Несколько позже он утвердится в своём мнении: «Юденич, несомненно, очень умён. Никто его не обманет. Стоит посмотреть, как он слушает, поглядывая исподлобья на разный люд, являющийся к нему, кто с проектом, кто с докладом. Заметно, что он всех насквозь видит и мало кому верит. Если скажет что-нибудь, то слово его всегда метко и умно, но говорит мало, очень молчалив… При этом он совсем не угрюм и в нём много юмора».
Приказом Адмирала А.В. Колчака от 5 июня 1919 года генерал Юденич назначается Главнокомандующим всеми русскими силами Северо-Западного Фронта и выезжает из Финляндии в Ревель на встречу с Командующим Северным корпусом генералом А.П. Родзянко, откуда вместе с ним на поезде прибывает в Ямбург и посещает фронт.
«23 июня Ямбург встречал Главнокомандующего Северо-Западным Фронтом генерала от инфантерии Юденича. Для встречи на перроне вокзала был выстроен почётный караул от Ямбургской Стрелковой Дружины в составе одной роты под командой штабс-ротмистра Андреевского при оркестре музыки. На правом фланге находились Ямбургский Комендант полковник Бибиков, командир Ямбургской Стрелковой Дружины полковник Столица и другие начальствующие лица. К вокзалу стеклось множество городского населения. В 8 часов 30 минут дня подошёл экстренный поезд. Из вагона вышел генерал Юденич, командир Северного Корпуса генерал-майор Родзянко, Начальник штаба корпуса генерал-майор Крузенштерн, Начальник Военно-Гражданского Управления области полковник Хомутов и чины штаба Главнокомандующего полковник Даниловский и штабс-капитан Покотилло.
Генерал Юденич обратился к почётному караулу с приветствием и благодарил войска Северного Корпуса за их боевую службу и геройскую защиту Отечества. Затем генералом были приняты ординарцы от почётного караула подпоручик Шведов и унтер-офицер Андреев. Андреев - Георгиевский Кавалер удостоился расспросов Главнокомандующего о его боевой жизни и совершенном им подвиге. <…> Обойдя представлявшихся ему чинов Ямбургского Гарнизона и представителей местного населения, генерал пропустил почётный караул церемониальным маршем и вторично благодарил молодцов ямбургцев. <…> Проехав по городу, Главнокомандующий вошёл в храм Божий, где был встречен духовенством крестом и молитвой. Затем был осмотрен военный лазарет. Перед вечером генерал Юденич отбыл на боевой фронт. Проводив знаменитого покорителя Армении, население Ямбурга стало медленно расходиться, обсуждая подробности встречи, весьма довольное тем, что в лице столь известного боевого военачальника, наконец-то стали объединяться разбросанные от Архангельска до Вильны силы Северо-Западного Фронта».
Очевидец вспоминал: «Выра была в верстах 20 к западу (от ст. Волосово – С.З.). Мы увидели, что там стоит тот самый бронепоезд, который захватил капитан Данилов и ещё общевоинский состав и вся платформа полна офицеров. Наш состав прошёл мимо платформы и остановился немного дальше. В центре платформы я увидел гигантского роста генерала, оказавшегося генералом Родзянко, в то время командующего армией. <…> С ним ехали союзные офицеры в чужих формах, вероятно, английских. Много - не меньше 50 – офицеров, которые очевидно составляли штаб <…> и почётную свиту. <…> Поразил меня блеск форм: здесь были и свитские офицеры в замечательных мундирах и казачьи, и морские офицеры и, по-видимому, разных полков, гвардейских и кавалерийских. Все были в парадных мундирах. Посередине стоял почётный караул из 20 солдат высокого роста, одетых в прекрасно подобранные гимнастёрки. Они отлично держали “на караул”, и у них были фуражки с синим околышем с романовскими кокардами. Очень боевой, торжественный и немного даже залихватский вид был у этой роты: до известной степени, гвардейская часть Белой армии. Я на всю жизнь сохранил это последнее яркое видение Императорской армии, мундиров, блеска, солдаты тянулись, унтер-офицеры стояли картинно, отдавая честь и всё было очень торжественно».
26 июня 1919 года генерал Юденич вернулся в Финляндию.
Укоренилось мнение, что якобы генерал Юденич не признавал независимости Финляндии и Эстонии и только и ждал того момента, когда можно будет уничтожить самостоятельность последней.
В действительности, генерал Юденич оказался в весьма сложном положении. Будучи убеждённым монархистом, он был вынужден считаться с непредрешенческой программой армий Белых Фронтов и лозунгом «За единую и неделимую Россию!», с другой стороны для него не являлось секретом недружелюбие правящих кругов Англии за исключением военного министра Уинстона Черчилля.
И, в-третьих, он понимал, что единственной базой для разворачивания русских белых войск может быть лишь территория Финляндии, или Эстонии.
Английский посол в Париже лорд Берти, характеризовав настроения правительственных кругов Англии, ещё 6 декабря 1918 года записал в своем дневнике: «Нет больше России! Она распалась, исчез идол в виде Императора и религии, который связывал разные нации православной верой. Если только нам удастся добиться независимости Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т.д., и сколько бы их не удалось сфабриковать, то, по-моему, остальное может убираться к черту и вариться в собственном соку!».
Главные союзники генерала Юденича англичане втайне стремились к ослаблению или уничтожению Балтийского флота и не хотели способствовать возрождению сильной и прежней России, видя в ней своего вечного конкурента в геополитике. Чтобы «соблюсти лицо» они не могли полностью отказать в помощи СЗА, но и помощь эта выливалась в полумеры. В Эстонию для СЗА доставлялись морским путём непригодные к стрельбе артиллерийские орудия, старые танки…
А.И. Куприн вспоминал: «Однажды три четверти ёмкости пароходного трюма (восемьдесят мест!) <…> погрузили для отправки в Ревель <…> фехтовальными принадлежностями: замшевыми нагрудниками, перчатками, рапирами и масками».
Великая Княгиня Виктория Фёдоровна ещё в январе 1919 года писала королю Англии Георгу V, называя большевиков «подонками, пытающимися утвердить свою власть террором против человечности и цивилизации». <…> «Я прошу в этом письме помочь уничтожить сам источник, откуда большевицкая зараза распространяется по всему миру. В борьбе за освобождение от тирании от большевиков <…> Петроград остается главным объектом военных операций. Несмотря на это, генерал Юденич, глава русских военных соединений на побережье Финского залива, не смог снарядить свою армию и не получил ответа на свое обращение к союзникам, отправленное в конце декабря. <…> Население Петрограда умирает от голода. И хотя эта армия, которая в настоящее время формируется, географически и, следовательно, стратегически находится в наиболее выгодном положении для нанесения решающего удара, мы не осмеливаемся нанести его без запасов пищи для голодающего населения».
Король Георг V по воспоминаниям Великого Князя Кирилла Владимировича был в весьма двусмысленном положении на тот момент, оказавшись заложником общественного мнения в своей стране, и инстинктивно стремился держаться подальше от беспокойных и неудобных родственников.
Тем не менее, 13 марта 1919 года он направил ей ответное письмо: «Вместе с министрами моего правительства я внимательно изучил все поднятые в Вашем письме вопросы. <…> Мы желаем и намерены послать провиант и снаряжение тем, кто борется с большевиками, и еще до получения Вашего письма, эти намерения уже были в некоторой степени осуществлены. 1 декабря четыре крейсера и шесть эсминцев прибыли в Либаву с грузом оружия, впоследствии частично доставленного в Эстонию, частично переданного правительству Латвии в Либаве. Крейсера также активно участвовали в военных действиях против большевиков. <…> От генерала Юденича никаких просьб в Адмиралтейство не поступало. В декабре, когда он был в Финляндии, в военное министерство было передано обращение с просьбой, помочь, формирующейся новой армии оружием и снаряжением, но через дипломатические каналы никаких просьб не поступало. Однако снаряжение было отправлено, и были приняты меры по ускоренной доставке угля в Эстонию».
Второе письмо Великой Княгини, посланное в июле 1919 года, английскому королю о помощи Северо-Западной Армии осталось без ответа.
Морской русский офицер вспоминал в эмиграции: «Вооружение и одежду получали от англичан, и тут происходили бесконечные задержки и недоразумения. Выглядело так, что англичане не только не торопились, а задерживались со своими обещаниями. <…> Медлительность англичан в исполнении своих обещаний начинала наводить на сомнение – не собираются ли они менять свою политику в отношении советской власти. Ведь для белых это был вопрос жизни и смерти».
Судя по аналитической работе современника, ситуация в Англии складывалась следующим образом: «1. Некоторые английские общественные деятели, в числе их – члены кабинета, вследствие полного незнания России, долго пребывали в убеждении, что Троцкий – это Наполеон русской революции, который направит ее в русло, сделает умеренной и даст возможность Западу заключить с Советской Россией союз против Германии. 2. Ланкаширские фабриканты <…> думали, что большевики, разрушая русскую промышленность, в сущности, очень полезны»[c]. Корреспонденты некоторых английских газет выставляли большевиков идеальным правительством. 3. В английском обществе существовало мнение, что «Россия по воле Троцкого, Радека и Ленина прыгнула из XII века в XXII. <…> 4. За признание большевиков стояли политические противники министерства, пользовавшиеся каждым поводом, чтобы нанести удар министерству».
«Английское правительство было заинтересовано в создании вооруженной силы в Прибалтике, но не русской, и работа по её созданию была энергична и планомерна. Английский генерал Марч, которому вместе с генералом Гофом были даны широкие полномочия в Эстонии правительством Англии, откровенно признался одному шведу: “Русские люди вообще никуда негодные, но если уж выбирать между белыми и красными, то уж, конечно, надо взять красных”. Ему и было поручено бесконтрольно распоряжаться судьбами русских воинов и беженцев».

***
Переговоры о привлечении Финской армии для совместных боевых действий по освобождению Петрограда от диктатуры большевиков велись между генералом Юденичем и генералом Маннергеймом ещё с конца 1918 года. Корень проблемы таился в нежелании признать независимость Финляндии Русским Политическим Совещанием в Париже под руководством бывшего министра иностранных дел Императорской России С.Д. Сазонова.
Регент Финляндии генерал Маннергейм, симпатизируя русской белой борьбе, не взирая на отказ С.Д. Сазонова и адмирала Колчака, продолжил переговоры с генералом Юденичем, обещая придти ему на помощь под Петроградом в случае единоличного заявления генерала Юденича о признании независимости Финляндии и присоединения к ней части карельских земель.
Генерал Юденич, не будучи искушенным политиком, проявил здесь политическую мудрость, признав от собственного имени независимость Финляндии, и заверил барона Маннергейма о своей полной лояльности и вверенных ему войск к её независимости. Началась подготовка к совместному походу на красный Петроград финских и русских белых войск. Но вскоре произошедшие перевыборы в Финляндии, которые генерал Маннергейм проиграл и лишился политической власти, полностью перечеркнули на время совместный поход финских и русских войск.
Представители разного толка и рода финских политических организаций в переговорах с генералом Юденичем предложили ему выставить под ружьё около 10 тысяч финских добровольцев для совместной операции по освобождению Петрограда от большевиков.
Николай Николаевич отнесся к этому предложению без энтузиазма, поскольку рассчитывал на силы финской армии, а не на политизированных людей, от которых, как он небезосновательно полагал в будущем можно ждать чего угодно. В сложившейся ситуации он стремился освободить подъярёмную большевиками российскую столицу силами только РУССКИХ войск. Начальник конвоя при начальнике 2-й дивизии перед походом вспоминал: «Если бы ещё сговориться с Финляндией, то дело пошло совсем хорошо. Но, кажется, наше главнокомандование против постороннего вмешательства в русские дела. Оно не хочет вводить в Петроград иностранные войска, так как из этого создалась бы (одно слово неразб. – С.З.) новая коньюктура, вытекали бы обязательства и руки великой России были бы связаны».
16 октября 1919 года генерал Юденич сообщил советнику русского посольства в Швеции о том, что выступление финских добровольческих войск в настоящее время нежелательно.
Когда, прибыв на фронт в 20-х числах октября 1919 года, генерал Юденич убедился, что стремительный натиск на красный Петроград не увенчался успехом, он срочно инициировал очередные переговоры с правительством Финляндии через военных представителей Антанты, своего тамошнего представителя генерала А.А. Гулевича и членов Северо-Западного правительства.
Но пока шли согласования, писался проект договора С.Д. Сазоновым между Верховным Правителем адмиралом Колчаком (которому подчинялся генерал Юденич) и финским правительством драгоценное время было упущено и войска Северо-Западной Армии оказались в пределах Эстонской республики.

Награждение за боевые отличия распространить и на солдат армии, награждая солдат Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями, согласно Георгиевского Статута.
Награждение Георгиевскими крестами и медалями производить властью Командующего Армией и Командиров Корпусов.
В виду невозможности найти в продаже достаточного числа крестов и медалей, награждаемым надлежит выдавать Георгиевские ленточки, которые носить в виде полосок по английскому образцу: шириной в ½ дюйма для крестов и в ¼ дюйма для медалей; ленточки обозначающие кресты, носить над ленточками обозначающими собой медали.
В дальнейшем, по установлению в России твёрдой власти и Государственного порядка, всем награжденным будут выданы кресты и медали и присвоены права, соответствующие наградам.

Главнокомандующий,
Генерал - от - Инфантерии
Юденич».
Союзники и высшие чины Армии подталкивают генерала Юденича к развёртыванию боевых действий. В своём дневнике 9 октября он запишет:
«К наступлению подговаривали ещё 7/IX, когда я был в Ревеле, но я коротко ответил, что армия к наступлению не готова, что мы только разлагаем (развалим, размажем? – С.З.) фронт, создадим положение, какое было до июльских боёв, и потому приказываю отойти на ранее намеченные позиции. Протестовал, но в виду настояния всех генералов и телеграммы Палена, согласился на наступление в С.В. [Северо-Восточном] направлении, но сделал это большою неохотою, сознавая бесполезность и не веря в успех. В 7 вечера Вандам доложил, что от наступления 1 корпус отказался, что на них самих обрушено наступление 2 красных полков, весь пыл пропал. Что ж, спрашиваю, они провоцировали меня, Главнок. [омандующий] де поспешил».
11 октября Николай Николаевич с горечью внесет в свой дневник рассказ прибывшего к нему из Парижа штабс-ротмистра Фохта «о позорном поведении русских после революции и сейчас, русских во Франции много, [в] том числе и офицеров, но никто ехать воевать не хочет. Служат лакеями, торгуют, в конторах, нищенствуют, поступили на содержание, но драться с большевиками не хотят. Это кто-то другой должен сделать, а русские богачи или вельможи приедут в свои особняки, поместья».
К сожалению, генералу Н.Н. Юденичу не удается достичь желаемого результата. Пополнение, как личным составом из числа добровольцев из Англии и Латвии и военнопленных из Польши и Германии, как и доставка основной партии боеприпасов, вооружения, продовольствия и обмундирования, которых удалось с трудом добиться у союзников, должны были прибыть к концу осени, началу декабря 1919 года. Преимущество в снабжении Эстонской армии для англичан стояло на первом месте.
По просьбе адмирала А.В. Колчака и под давлением англичан, Главнокомандующий был вынужден начать операцию раньше запланированного срока. Третьей причиной преждевременного похода на красный Петроград послужил, не увенчавшийся успехом, сентябрьский этап переговоров о перемирии между эстонскими властями и большевиками.
Вместе с тем радикально настроенные эстонские политики разжигали в газетах ненависть у эстонских солдат и местного населения к русским воинам, что ставило под вопрос дальнейшее успешное взаимодействие русских и эстонских войск на Петроградском фронте.
Доходило до личных угроз жизни генералу Юденичу.
«Вчера получено было предупреждение, что мою личность в течение нескольких дней нужно охранять особенно старательно. Сегодня когда совершал обычную прогулку в саду, кроме агента, ктр. [который] всегда торчит при мне, заметил другого субъекта совсем хулиганистого вида, ктр. [который] непринуждённо и не обращая внимания, прогуливался вокруг меня. После обеда во время доклада Конд. [ырева] принесли телеграмму, что необходимо усилить в течение нескольких дней охрану Ген. [ерала] Юденича и его Штаба. Он же доложил агентурное сообщение, что сегодня между 7-8 часами будут срывать с офицеров погоны. Ну, говорю, коли, ждут, значит, ничего не будет».
12 октября генерал Юденич запишет в дневнике: «Родзянко очень напирал на отношение к нам Эст. [онцев]. Союзники они наши или нет. На их переговоры о мире с большевиками. Ответственность за получаемое оружие и снаряж. [ение] при отношении Эстонцев к войне, ведь всё может достаться большевикам и пойти против нас же. Нападения на офицеров, угрозы разделаться со всеми русскими, участившиеся эксцессы по отношению к русским при явном попустительстве властей, стеснение в передвижении, стеснение в доставке грузов и выгрузке их в Нарве на станции №1, требование пошлин за некоторые грузы, запрещённые ввозить в Нарву со станции №2 и требование пошлин (подчеркнуто Н.Н.Ю). Всё вместе волнует штаб, офицеров, фронт. Боятся оказаться в мешке. Он сам при таких условиях не может ни работать, ни нести ответственности. Затронутые вопросы и меня уже давно волнуют. Отношение к нам эст. [онцев] определённо с каждым днём ухудшается и стеснения и эксцессы растут.
Никогда ещё в таком скверном положении не был. Есть деньги, оружие, наладилось снабжение и начинает исчезать тыл, всё колеблется, рухнет тыл и рухнёт всё, весь фронт, всё дело. Ясно видна умелая рука, умелых агитаторов, а Гоф и Марш сыграли им в руку; подняли вопрос о независимости Эст. [онии], обнадёжили их, вскружили им голову, это и без того больное место Эст. [онцев], а независимость их никто не признал, кроме нас, ктр [которых] тоже никто не признал. Горечь их обиды обратилась на нас».
Через четыре дня генерал Юденич оставит в своём дневнике следующую запись:
«16/IX состоится в Пскове съезд большевицких и эстонских представителей для мирных переговоров, первоначально по гемограмме перехваченной 10/IX съезд должен был состояться 15/IX. Хотя Поска под большим секретом заверил Лианозова, что правительство будет симулировать переговоры и поведёт их так, что большевики откажутся сами, потому это будет так сделано, что, учитывая настроение масс, правительство прямо отказать в мирных переговорах не может, но сможет ли он сделать так, как говорит, да и говорит ли он так, как действительно поступить хочет?
Но наше положение, имея врага спереди и почти врага в тылу, невыносимое и легко может сделаться критическим».
Поддерживая постоянную связь с тайными антибольшевицкими организациями в Петрограде, генерал Юденич предпринял Осеннее наступление на красный Петроград, рассчитывая на их организованное восстание в городе. В июне и сентябре 1919 года чекистами в Петрограде были проведены массовые обыски и аресты среди населения, что нанесло серьёзный урон подпольным антибольшевицким организациям. По советским данным в июне «буржуазные кварталы Петрограда были подвергнуты поголовному обыску, причём было найдено четыре тысячи винтовок и несколько сотен бомб».
«Восстановить объём и подготовку готовых к вооружённому наступлению на стороне белых организаций и частей Красной армии в Петрограде и его окрестностях, в настоящее время полностью ещё невозможно. <…> Все дела разведывательного отдела были уничтожены по приказу генерала Юденича в январе 1920 года». По собранным совр. историками сведениям: «В Петрограде все подпольные организации могли выставить для вооруженного выступления (в октябре 1919 – С.З.) от 600 до 800 человек, не считая 4-го подрывного дивизиона Карпова и отчасти 3-го такого же дивизиона, а также некоторых, главным образом, артиллерийских частей».
28 сентября 1919 года части Северо-Западной Армии наносят отвлекающий удар по войскам Красной Армии на Псковском направлении. 10 октября 1919 года начинается главное наступление на Петроград. За 6 дней молниеносного наступления северо-западники подошли к предместьям Петрограда. Были освобождены Луга, Гатчина, Павловск, Царское Село, Красное Село…
В октябре 1919 года Ленин телеграфирует в Смольный: «Покончить с Юденичем нам дьявольски важно». 16 октября 1919 года в Петрограде была объявлена всеобщая мобилизация, на фронт брошены последние резервы, был даже сформирован полк из женщин работниц, своего рода аналог женским ударным батальонам 1917 года. Троцкий исчерпал все петроградские силы. 22 октября 1919 года Ленин обращается по телеграфу к Троцкому: «Нельзя ли мобилизовать ещё тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулемёты, расстрелять несколько сот и добиться настоящего напора на Юденича? (выделение наше – С.З.)».
Генерал Б.С. Пермикин вспоминал: «На рассвете мои Талабчане взяли в плен весь этот “заслон”. Пленных было много. Этот “заслон” состоял из собранных на улицах Петрограда людей. Я их не считал, но очень многих опросил. Среди опрошенных был и мой штатский петроградский знакомый».
Войска СЗА были истощены постоянными боями и недосыпанием. Не имея свежих резервов, командование было вынуждено дать передышку войскам на два дня.
Этим умело воспользовался Троцкий, лихорадочно сосредоточив на Петроградском фронте силы трёх красных армий. Соотношение артиллерии стало: 1 к 10! Белое командование было вынужденно пойти на рискованные меры, перебросив из-под Луги под Петроград 1-ю дивизию и два полка 4-й дивизии. Тем самым, оставив в городе лишь один запасной полк, который не смог сдержать натиска превосходящих сил противника и вскоре сдал город.
В силу разных причин, не смотря на героизм и самоотверженность белых добровольцев, операция не увенчалась успехом. Чтобы спасти Армию от раздробления и окружения отдельных частей генерал Юденич приказывает отступать от пригородов Петрограда на первоначальные перед наступлением позиции.
После кровопролитных и ожесточенных боев за Ямбург, который генерал Юденич приказал удержать, во что бы то ни стало, как плацдарм, Армия, приказом генерала Родзянко 14 ноября отступила к границам Эстонии на узкую полосу от Ропши до Усть-Черново (Криуши).
Штабс-капитан, барон Н.И. Будберг записал в своём дневнике: «Настроение подавленное: отдали город Ямбург. Теперь уже нашей русской земли оставался совсем небольшой клочок, верст 15 до Нарвы, да в ширину столько же до станции Низы. Тяжело было на душе, не знали, как выйти из создавшегося положения. Наша 2-я дивизия кое-как могла еще (два слова неразб. – С.З.), а вот 1-я, 4-я и отчасти 5-я Ливенская совсем были прижаты к Эстонии. А там на нас, ох как косо смотрят! Сидят на каком-то пятачке и видят, как спереди и сзади блестят штыки, не особенно приятно».
Главной причиной неудачи Осеннего Похода СЗА на красный Петроград послужил отказ полковника Бермондта-Авалова исполнить приказ генерала Юденича и прибыть из Латвии во главе своего Западного корпуса, насчитывающего до 12 тысяч российских поданных для участия в общем Осеннем наступлении на Петроград.
Другими причинами являлись:
отказ генерала Ветренко исполнить приказ для выведения из строя железнодорожных мостов у Тосно, чтобы помешать Троцкому, перебросить подкрепления на Петроградский фронт из Москвы;
не поддержка английским флотом наступления СЗА;
многократное преимущество красных в артиллерии;
малочисленность Северо-Западной Армии. К началу Осеннего похода Северо-Западная Армия насчитывала более 19 тысяч бойцов. Причём 5 тысяч из них были направлены 28 сентября 1919 года в наступление на Псков для отвлечения внимания командования Красной армии. Основная фаза операции “Белый меч” на Петроградском направлении началась 10 октября силами 14280 штыков.
Тогда, как «7-я Красная армия под командованием бывшего генерала Г.Н. Надежного к 29 октября 1919 года возросла до 37292 штыков, 2057 сабель, при 659 пулемётах и 449 орудиях. К 11 ноября (начало боев за Ямбург), несмотря на большие потери, армия красных насчитывала 43380 штыков, 1336 сабель, при 491 орудии, 927 пулемётах, 23 аэропланах, 11 бронемашинах и 4 бронепоездах».
Эстонцы на границе саботировали доставку боеприпасов и продовольствия под Петроград.
Железнодорожный мост в Ямбурге был не исправлен, что затруднило доставку танков, подвоз боеприпасов и продовольствия на фронт.
Под Петроград прибыло всего 6 старых тяжёлых танков и два (три) лёгких танка. Важно заметить, что танки, присланные англичанами, были старые и постоянно ломались. Исправных аэропланов были единицы, авиаторы, как и моряки, воевали в пехоте.
В то время, когда красные активно применяли авиацию «гидросамолеты, базирующиеся в Ораниенбауме. <…> Пилоты вели разведку, на низких высотах от 100 до 300 метров, вели пулеметный огонь, сбрасывали небольшие бомбы и стрелы (это были острые куски металла для поражения колонн пехоты и конницы). За время [осенних] боев было сброшено 400 пудов бомб и 40 пудов стрел».
Здесь важно сказать о сложившемся мнении, что вход в Петроград не имел смысла, потому как малочисленная Северо-Западная Армия распылилась бы в столице и все равно не смогла бы удержать голодный, пролетарский город.
Конечно, силы северо-западников к концу октября поредели за счёт потерь в боях, но в Петрограде к тому времени и у большевиков не оставалось резервов.
Вхождение белых войск в Петроград даже малыми силами имело огромное психологическое значение. Освобождение Северной Пальмиры от власти большевиков, несомненно, окрылило и придало бы силы уставшим северо-западникам, и воодушевило замученное террором, истощённое голодом и холодом население Петрограда. Опора советской власти питерские рабочие ненавидели большевиков, ибо многие уже познали на себе истинную суть их диктатуры. Бунты рабочих в Петрограде подавлялись силой интернациональных большевицких отрядов.
И наоборот падение красного Петрограда внесло бы уныние и разложение в ряды красных частей, переброшенных спешно Троцким из Москвы. Ряды северо-западников при освобождении Петрограда, несомненно, пополнились бы многочисленными добровольцами.
А.И. Куприн вспоминал в эмиграции: «Победоносное наступление Северо-Западной Армии было подобно для нас разряду электрической машины. Оно гальванизировало человеческие полутрупы в Петербурге, во всех его пригородах и дачных посёлках. Пробудившиеся сердца загорелись сладкими надеждами и радостными упованиями. Тела окрепли, и души вновь обрели энергию и упругость. Я до сих пор не устаю спрашивать об этом петербуржцев того времени. Все они без исключения, говорят о том восторге, с которым они ждали наступления белых на столицу. Не было дома, где бы не молились за освободителей и где бы не держали в запасе кирпичи, кипяток и керосин на головы поработителям. А если говорят противное, то говорят сознательную, святую партийную ложь».
К концу ноября можно было смело рассчитывать на помощь войск Финской армии, которым генерал Юденич планировал вменить временные полицейские и охранные функции в Петрограде.
Интендантская служба штаба генерала Юденича и Северо-Западное правительство располагало к октябрю 1919 года большими запасами муки, картофеля, консервов, сала, прочих продуктов и лекарственных средств, полученных у союзников (главным образом из Америки) и закупленных в кредит специально для изголодавшегося населения Северной Пальмиры. Для жителей Петрограда были даже заготовлены большие запасы дров. Особые запасы продовольствия сберегались для детей.

К середине ноября 1919 года войска с многочисленными беженцами сконцентрировались у колючей проволоки перед Ивангородским форштадтом. За проволокой были выставлены эстонские войска с направленными на русских пулеметами и пушками.
Генерал Юденич шлет срочные депеши генералу Лайдонеру с предложением принять под своё командование русские войска и впустить обозы с мирными беженцами на территорию Эстонии.
Но получает следующий ответ:
«Вопрос о переходе Северо-Западной Армии под эстонское Главнокомандование решён правительством Эстонии отрицательно. Точка. Кроме того, постановлено, что части Северо-Западной Армии, перешедшие в Эстонию должны быть обезоружены. Точка. Генерал Лайдонер».
Трое суток десятки тысяч людей вынуждены были ночевать под открытым небом при морозах, достигавших ночью до -20°С. Некоторые из них скончались от обморожения.
На третий день эстонские власти разрешили впустить беженцев и войска в русскую часть Нарвы в Ивангород.
Часть деморализованных войск СЗА пропустили вглубь Эстонии, предварительно полностью разоружив и ограбив, вплоть до обручальных колец и нательного английского белья.
Боеспособные части СЗА эстонские власти оставили на фронте, защищать эстонскую границу от красных.
С середины ноября 1919 года до начала января 1920 года более 10 тысяч северо-западников вместе с эстонскими войсками противостоят на подступах к Нарве намного превосходящим силам Красной армии под руководством Троцкого.
Не смотря на сильные морозы и тяжелейшие условия быта, северо-западники героически защищают Эстонию, контратакуют, переходя местами в штыковые схватки с противником, берут с боя пленных, захватывают в трофеи пулемёты и артиллерийские орудия.
Независимость Эстонии в немалой степени была спасена благодаря доблести русских воинов.
26 ноября 1919 года генерал Юденич назначает во главе Армии генерала П.В. Глазенапа. К этому времени разразилась страшная эпидемия тифа и испанского гриппа. От болезней погибло более десяти тысяч северо-западников и тысячи гражданских беженцев. Только в одной Нарве по данным Нарвской военной комендатуры к началу февраля 1920 года умерло семь тысяч северо-западников! На территории Эстонии возникло около двадцати братских захоронений и братских кладбищ северо-западников.
Офицер СЗА вспоминал: «Наши союзники англичане (“Антантины сыны”, как их стали называть в Армии) молча смотрели на это организованное истребление русских Белых полков и пальцем не пошевелили, чтобы как-нибудь помочь нам. Люди как мухи гибли от болезней,– достаточно сказать, что количество больных достигало 16000 тысяч человек, когда в Армии числилось немногим больше 20-25 тысяч. Эстония считала, что роль Русской Белой Армии уже окончена. После того, что наши Белые полки помогли изгнать большевиков из пределов Эстонии зимой 1919 года, после того, что мы в продолжение 9 месяцев прикрывали ее границы, Эстония решает уничтожить эту Армию, как лишнюю помеху для заключения своего позорного мира с ворами и убийцами-большевиками».
Поняв полную безнадежность продолжения борьбы на Северо-Западном фронте, 20 декабря 1919 года адмирал А.В. Колчак посылает генералу Юденичу телеграмму, в которой благодарил его за труды. Причины неудач Адмирал видел не в ошибках, а в сложности обстановки и предлагал Н.Н. Юденичу ехать в Париж и Лондон для доклада Совету Послов и союзникам, и ходатайствовать перед ними о дальнейшей поддержке. Однако генерал Юденич отказался бросить армию.
Супруга генерала Юденича Александра Николаевна объявляет через русские газеты о сборе пожертвований, как деньгами, так и продовольствием, передавая посылки воинам в окопах, раненым и больным в лазаретах.
Тщетно в эти дни генерал Юденич посылал телеграммы и курьеров министру иностранных дел С.Д. Сазонову в Париж и в русское посольство в Лондоне. В одном из посланий генерал Юденич писал: «Прошу сообщить Черчиллю – эстонцы насильственно отбирают в свои склады имущество, отпущенное Северо-Западной Армии. Протесты безрезультатны, местные миссии (союзников) бессильны». Не только все телеграммы, но и курьеры задерживались эстонскими властями. «С конца ноября 1919 г. по февраль 1920 г.,– вспоминал генерал П.А. Томилов,– Главнокомандующий не получил ответа ни на одну из своих телеграмм нашим представителям за границей».
Усиливаются переговоры с правительствами Финляндии и Латвии. Генерал Юденич обращается с призывом пропустить русские боеспособные войска, через свои территории, для продолжения борьбы в Северной Армии генерала Е.К. Миллера, или в рядах ВСЮР генерала А.И. Деникина. Но все тщетно. Генерал Юденич упорно добивается перед правительством Латвии разрешения на перевод своих войск на территорию республики, где в Риге существовал Этап (вербовочное бюро по формированию русского добровольческого отряда имени Адмирала Колчака) Северо-Западного Фронта под командованием генерал-майора Н.Д. Фадеева.
Русская газета, выходящая в Эстонии, сообщала: «Делегация в составе генерала Этьевана, французского представителя в Балтийских государствах, генерала Владимирова внесла вопрос, как Латвия смотрела бы на переход Северо-Западной Армии на территорию Латвии. Правительство Латвии совещалось с представителями Народного Совета и дало делегации отрицательный ответ по следующим причинам:
1) Нежелательность присутствия чужой армии на территории Латвии;
2) недостаток подвижного состава и продовольствия и
3) недоверие масс к русским войскам, принимая во внимание Бермондтовскую авантюру».
В отчаянии генерал Юденич, ради спасения своих соратников обращается к германским властям о разрешении переброски русских войск на германскую территорию. Правительство Германии отклоняет его предложение.
Спасение Северо-Западной Армии путем ее перевода на другой фронт упиралось в отсутствие морского транспорта. С 1 января 1920 года русским военным командованием были предприняты переговоры с Англией, Францией и Швецией о предоставлении пароходов для проведения эвакуации. Переброске Армии на другие фронты способствовала позиция, занятая правительством Эстонии, которое в преддверии подписания мирного договора с большевиками, разрешило личному составу Армии с оружием, уложенным в ящики, покинуть территорию республики. Требовались деньги на фрахт кораблей. Лишь в феврале 1920 года генералом Деникиным были выделены 75 тысяч фунтов стерлингов на доставку 20 тысяч северо-западников морским путем в Новороссийск и Феодосию. Но было уже поздно. Пункты Тартуского мирного договора Эстонии с РСФСР перечеркивали первоначальное согласие эстонских властей на эвакуацию СЗА. Эстонцы оставили оружие только отряду Булак-Балаховича, весной 1920 года, выехавшего в Польшу для продолжения Белой борьбы. Страшная эпидемия тифа, разразившаяся в Эстонии, уже «эвакуировала» большинство чинов строевого личного состава Армии.
Редактор армейской газеты Г.И. Гроссен писал: «Печальные курганы из русских черепов, которые в большом количестве рассеяны на территории той Эстонии, в фундамент независимости коей вложили свою лепту из жизней и покоящиеся в этих курганах воины Северо-Западной Армии <…>. Трупы северо-западников послужили удобрением для эстонской независимости!»
Морской офицер вспоминал: «Искренние старания генералов Юденича и Краснова по вывозу остатков армии на нейтральную территорию для её переформирования и сохранения боеспособной силы не увенчались успехом».
Осознав всю тщетность своих усилий переправить боеспособный костяк Армии на другие фронты Белой Борьбы, 22 января 1920 года генерал Юденич сложил с себя полномочия Главнокомандующего Северо-Западным Фронтом и назначил Ликвидационную комиссию.
В своих последних приказах к войскам в начале 1920 года генерал Н.Н. Юденич написал: «От лица замученной низостью и предательством, но уже оживающей Родины, выражаю глубокую благодарность всем чинам Армии, которые в самые мрачные дни нашего государственного существования бесстрашно несли на алтарь Отечества свою могучую волю, свои организаторские дарования, здоровье и силы. Вечная память тем, кто с непоколебимой верою в величие Русского народа положили жизнь свою за братьев своих» <…>.
«Я не считал себя вправе покинуть Армию, пока она существовала, сознавая свой высокий долг перед Родиной. Теперь, когда обстановка принуждает нас расформировать части Армии, и ликвидировать ее учреждения, с тяжкой болью в сердце я расстаюсь с доблестными частями Северо-Западной Армии. Отъезжая от Армии, я считаю своим долгом, от имени нашей общей матери России, принести мою благодарность всем доблестным офицерам и солдатам за их великий подвиг перед Родиной. Беспримерны были ваши подвиги и тяжелые труды и лишения. Я глубоко верю, что великое дело русских патриотов не погибло!».

В Ревеле супруги Юденич временно поселились в гостинице «Коммерческая». Ночью 28 января генерал Юденич был арестован в своём гостиничном номере эстонскими полицейскими во главе с атаманом Булак-Балаховичем и бывшим прокурором СЗА Р.С. Ляхницким. Из гостиницы он вместе со своим верным адьютантом капитаном Н.А. Покотилло под вооружённым конвоем был доставлен к поезду, выехавшему в сторону советской границы. Балахович требовал от Николая Николаевича выдать ему 100 тысяч английских фунтов. «Эстонское радио сообщало <…>, что поводом к аресту Юденича послужило желание его бежать за границу с остатками денежных сумм, предназначенных для армии, что он уже успел перевести большие суммы в Англию и что остальных русских генералов ожидает такая же участь».
Лишь благодаря вмешательству представителей военных миссий Антанты в Эстонии, генерал Юденич был освобождён из-под балаховской неволи и возвращён обратно в Ревель.
Друг капитана Н.А. Покотилло офицер-ливенец писал ему 4 февраля 1920 года: «Дорогой друг, <…> из газет узнали о разбойном нападении на Главнокомандующего (и Вас) <…> Балаховича. Все мы глубоко возмущены. Слава Богу, что все обошлось».
Эстонские власти всячески препятствовали выезду четы Юденич из страны, требуя от генерала Юденича выдачи им всех (даже личных!) денег. Настаивали также перед Н.Н. Юденичем на составлении письменного обязательства о том что «все капиталы и имущество, где бы они не находились, находящиеся сейчас и в будущем в его распоряжении, он обязан сдать Эстонскому правительству сейчас и в будущем». Николай Николаевич категорически отказался дать подобное обязательство. Эти наглые требования эстонских властей очень поразили полковника Александера и сотрудников Английской миссии.
Часть денег, ранее полученных от адмирала Колчака, генерал Юденич передал в Ликвидационную комиссию СЗА для выдачи жалования северо-западникам.
После долгих хлопот Александра Николаевна Юденич смогла переехать в Финляндию.
Благодаря содействию того же полковника Александера, Н.Н. Юденич с Н.А. Покотилло покинули наконец-то враждебные им эстонские пределы, выехав в поезде Английской миссии в Ригу.
Прибыв из Эстонии через Ригу в начале марта 1920 года в Швецию, Н.Н. Юденич расходование второй части средств (находившихся на счетах в шведских кронах в банке Стокгольма) поручил адмиралу В.К. Пилкину для погашения задолженностей Северо-Западной Армии перед иностранными кредиторами и материального вспомосуществования бывшим воинам СЗА. В частности, генерал Юденич распорядился о выплате банковской ренты вдове адмирала А.В. Колчака Софии Фёдоровне. Остаток денежных средств от фонда СЗА, хранящийся в одном из банков Англии без уведомления Н.Н. Юденича был передан во Франции послом Гулькевичем “Совету Послов”. Через несколько лет госпожа С.В. Келпш, обратившаяся с письмом генерала Юденича к этому Совету за материальной помощью для увечных русских воинов в Эстонии, получила отказ.
Переехав с женой в Данию, Н.Н. Юденич в Копенгагене был принят Вдовствующей Императрицей Марией Фёдоровной, после него Высочайшего милостивого приглашения удостоилась и супруга генерала.
Совершив поездку в Лондон, считая себя туристом, Н.Н. Юденич счёл возможным нанести визит лишь Уинстону Черчиллю, как единственному человеку в британском правительстве, по мнению генерала Юденича, искренне помогавшему Белому Движению в России.
В Париже Н.Н. Юденич узнал печальную весть о крушении Южного Фронта и об ответе генерала П.Н. Врангеля на его телеграмму, в которой он предлагал свои услуги и вел речь о передаче в его распоряжение остатков военных сил, материала и денежного фонда в Лондоне. В столице Франции Николай Николаевич узнал, что посол Гулькевич, не поставив его в известность, передал оставшиеся денежные средства от фонда для СЗА «Совету Послов».
Через несколько лет, направленной Н.Н. Юденичем с письмом к этому “Совету” в Париже г-же Келпш, обратившейся за помощью для устроенных ею в Эстонии госпиталей для русских воинов-инвалидов, там ответили, что денег у них больше не осталось и на удивлённый вопрос ей добавили: «Так между пальцами и разошлись». Узнав об этом неприятном факте, генерал Юденич до конца своей жизни оказывал помощь из личных денег своим бывшим подчиненным в Эстонии, получившим увечья на Северо-Западном Фронте. После его кончины пожертвования увечным воинам в Эстонии поступали от его вдовы.

***
Поселившись на юге Франции, Николай Николаевич все годы своей беженской жизни посвятил материальной и моральной помощи и поддержке своим соратникам и их семьям, рассеянным по европейским и прибалтийским странам. В частности из остававшихся средств Северо-Западной Армии он основал несколько сельскохозяйственных колоний для своих бедствующих сослуживцев.
В 1932 году незадолго до кончины генерала Юденича его посетил генерал Б.С. Пермикин. Позже он вспоминал: «Генерала Юденича в его доме под Ниццей в Сэн Лоран дю Вар я встретил в очень большом окружении родственников и друзей. Когда они все ушли, генерал Юденич мне сказал, что он знает, что я хотел бы остаться жить на Ривьере. Он будет очень рад мне помочь, и что я могу также заняться куроводством, как и он, недалеко от Ниццы в Gros de Cagne, где ему предлагают купить виллу американки с полным оборудованием для куроводства, в которой я бы мог жить.
Тогда я спросил Юденича, сохранились ли у него средства от Северо-Западной Армии. Он мне подтвердил, что они сохранились, и что он их сохранил для того, чтобы помогать нуждающимся северо-западникам. Я его попросил купить для них дом на Ривьере, куда бы они могли приезжать на отдых. В этом (два слова неразб. – С.З.) сказал, так как хотя у него средства и сохранились в английских фунтах, но ценность их очень упала и что он помогает так, как он может, предложив мне, если я соглашусь заниматься куроводством, то он купит виллу этой американки. <…> Я отказался от этой виллы. Генерал Юденич пожурил меня, что я остался тем же самым и горячусь по молодости, что после его смерти он оставит состояние, обеспечив свою жену, Союзу Северо-Западников, и что я не имею права на него сердиться за его “маленькую хитрость”, когда он меня послал вместо Риги в Финляндию.
Юденич был очень стар, его голова тряслась, он мне дал чек на Английский банк в Ницце на 15000 франков с просьбой всегда к нему обращаться, когда мне нужна будет его помощь. Это была наша единственная и последняя встреча. Через год он умер».
Будучи глубоко верующим православным христианином, Николай Николаевич жертвовал деньги не только на нужды православных храмов в Русском Зарубежье, но и щедро делился собственными деньгами, помогая учебным заведениям для детей русских эмигрантов. Свою христианскую заботу он начал проявлять ещё на Северо-Западном фронте, оказывая помощь нуждавшемуся гражданскому населению.
Юденич помогал в издании сочинений сослуживцев и поддерживал русские периодические издания. В созданной А.Н. Яхонтовым Русской школе Николай Николаевич читал лекции о русской культуре.
Участвует Н.Н. Юденич и в военной русской жизни во Франции. На открытие Русских военных учебных курсов в Ницце он выступил с теплым, приветствующим словом, выделив заслугу инициаторов и организаторов этого дела. На протяжении ряда лет Н.Н. Юденич являлся председателем общества “Ревнителей русской истории”.
Практически все современные авторы жизнеописания генерала Н.Н. Юденича утверждают, что он, проживая во Франции, не принимал никакого участия в политической деятельности русской военной эмиграции. Однако, в пространной научной монографии современного российского историка мы обнаружили удивительное упоминание о том, что генерал А.П. Кутепов, будучи на посту председателя РОВС-а так и не решился (вплоть до своего похищения чекистами 26 января 1930 года) утвердить своим преемником генерала Е.К. Миллера. По признанию генерала А.А. фон Лампе генералу Е.К. Миллеру: «Он не хотел делать это в обход командующего другим белым фронтом в годы Гражданской войны в России – генерала Н.Н. Юденича, который неожиданно стал сопротивляться этому назначению. Кутепов, по словам фон Лампе, считал, что издать и опубликовать приказ о назначении Миллера своим заместителем означает разорвать с Юденичем, чего он не хотел».
В августе-сентябре 1931 года основная часть военной русской колонии, проживающая в странах Европы, устроила многодневное торжественное чествование генерала Н.Н. Юденича, отметив его пятидесятилетие производства в офицерский чин. По инициативе председателя РОВС генерала К.Е. Миллера был создан Парижский Юбилейный комитет во главе с генералом П.Н. Шатиловым.
«В субботу в Париже 22 августа в зале Жан Гужон состоялось торжественное собрание. <…> С докладами выступили генерал Томилов (Служба ген. Юденича), генерал Масловский (Операции Кавказского фронта), генерал Леонтьев (Северо-Западная Армия), генерал Филатьев (Исторические параллели)». Были произнесены многочисленные поздравления. «Генерал Юденич прибыл на собрание со своей супругой и сидел в первом ряду между генералами Миллером и Деникиным. Интересно отметить, что генерал Деникин и генерал Юденич познакомились впервые. <…> Присутствовали представители всех военных организаций, некоторые общественные деятели и много бывших чинов Кавказской и Северо-Западной Армий. <…> В частности в своей речи генерал Леонтьев сказал, обращаюсь к юбиляру: «Ваши заслуги перед Отечеством в мирное время и в Японскую и Великую войну высоко оценены ГОСУДАРЁМ ИМПЕРАТОРОМ. Мы же, сражаясь под Вашим начальством в рядах Северо-Западной Армии, были одухотворены Вашим высоким порывом освобождения Родины от ига большевизма. Не нам судить о причинах, что наша борьба не привела ещё к желанным результатам. Заслуги Ваши в этом деле велики – история их в своё время отметит, а воскресшая Россия их вспомнит».
Генералу Юденичу были преподнесены красочно и художественно оформленные Адреса.
От Союза Ливенцев выступил полковник Бушен. Он в частности, зачёл следующие строки из Адреса, подписанного Светлейшим князем А.П. Ливеном: «В дни тяжёлых испытаний, выпавших на долю нашей Родины, Вы не поколебались стать во главе Белого Движения на Северо-Западном фронте. Тут присоединился к Вам, сформированный в Южной Прибалтике русский добровольческий Отряд и как Пятая Дивизия Северо-Западной Армии приняла под Вашим водительством активное участие в славном молниеносном наступлении на Петроград. Волею судеб обстоятельства, лежащие вне сферы воздействия Вашего Высокопревосходительства, не дозволили довести начатое дело до победного конца. Но мы все, Ливенцы продолжаем верить в окончательную победу белой идеи над красным интернационалом и шлем, поэтому в сей знаменательный день Вам наши поздравления».
Николай Николаевич Юденич скончался 5 октября 1933 года на руках супруги и был погребён с воинскими почестями, бесконечным количеством венков, по желанию вдовы в крипте Михайло-Архангельской церкви в Каннах рядом с прахом Великого Князя Николая Николаевича. Городской совет назначил высокий налог за нахождение гроба с останками русского генерала в храме.
На отпевании 6 октября в Каннский храм собрались отдать дань уважения заслугам русского полководца делегации от РОВС, от чинов Кавказской Армии и Северо-Западной Армии. На кончину знаменитого генерала откликнулись статьями и некрологами все крупные периодические издания русского рассеяния.
Через 24 года Александра Николаевна Юденич по причине банкротства и скопившегося денежного долга муниципальным властям согласилась на перевоз и погребение праха супруга на Русском кладбище в Ницце. Деньги были собраны по подписке чинами РОВС. 9 декабря 1957 года в День Георгиевских Кавалеров, традиционно считающимся Днём Русской Армии, гроб с телом русского полководца упокоился в земле Русского кладбища. Русскими офицерами были возданы воинские почести генералу Н.Н. Юденичу и возложены венки к его могиле.
При похоронах генерала Юденича, ему, как Кавалеру ордена Почетного Легиона полагалось воздаяние воинских почестей от Французской армии, но бывший тогда военным министром Даладье запретил их. Случай беспрецедентный в истории Ордена. Присутствующие при погребении генерала Н.Н. Юденича французские кавалеры ордена были до глубины души возмущены этим запретом.

***
В своё время Д.С. Мережковский, оценивая поток трудов исследователей жизни Наполеона, высказал следующую мысль: «Каждая новая книга о Наполеоне камнем падает на его могилу и ещё больше мешает понять и увидеть Наполеона».
Мы верим, что настоящее подробное и правдивое жизнеописание о талантливом Русском Полководце и Национальном Герое России генерале Николае Николаевиче Юдениче ещё впереди.

В 1895 году женился на Александре Николаевне Жемчужниковой, бывшей жене штабс-ротмистра Сычёва.

24 марта 1896 года произведён в полковники и 6 декабря того же года назначен штаб-офицером при управлении Туркестанской стрелковой бригады, 20 сентября 1900 года - штаб-офицером при управлении 1-й Туркестанской стрелковой бригады. С 28 мая по 8 октября 1900 года отбывал цензовое командование батальоном в 12-м гренадерском Астраханском полку .

16 июля 1902 года назначен командиром 18-го стрелкового полка . Командовал этим полком во время Русско-японской войны . Принимал участие в сражении при Сандепу , где был ранен в руку, и Мукденском сражении , в котором был ранен в шею. 19 июня 1905 года произведён в генерал-майоры с назначением командиром 2-й бригады 5-й стрелковой дивизии . За отличия в Русско-японскую войну награждён золотым оружием с надписью «За храбрость» (утверждено высочайшим приказом от 26 февраля 1906 года) , 25 сентября 1905 года пожалован орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами , а 11 февраля 1906 года - орденом Святого Станислава 1-й степени с мечами .

10 февраля 1907 года назначен окружным генерал-квартирмейстером штаба Кавказского военного округа . 8 июня 1907 года зачислен в списки 18-го стрелкового полка. 6 декабря 1912 года произведён в генерал-лейтенанты и назначен начальником штаба Казанского военного округа . 25 февраля 1913 года назначен начальником штаба Кавказского военного округа . 6 декабря 1909 года награждён орденом Святой Анны 1-й степени , а 9 июля 1913 года - орденом Святого Владимира 2-й степени (со старшинством с 24 апреля) .

Первая мировая война

После Февраля 1917

После Октябрьской революции

Юденич нелегально проживал в Петрограде, скрываясь на верхнем этаже в доме «Русского страхового общества» на Петроградской стороне, под охраной дворника, бывшего фельдфебеля Лейб-гвардии Литовского полка , который служил с Юденичем ещё в Памирской экспедиции 1894–1895 гг. :310

Его политическая программа после установления власти большевиков исходила из идеи воссоздания «Единой, великой и неделимой России» в пределах её исторической территории; при этом в тактических целях провозглашалась возможность предоставления культурно-национальной автономии и даже государственной самостоятельности окраинным народам, если они включатся в борьбу против большевиков.

В Финляндии

Северная жизнь. Гельсингфорс. 1919. № 40.

Весной 1919 года Юденич побывал в Стокгольме , где встречался с дипломатическими представителями Англии, Франции и США, пытаясь добиться помощи в формировании русских добровольческих отрядов на территории Финляндии. Кроме французского посланника, согласившегося со взглядом Юденича, все остальные посланники высказались против вмешательства во внутренние дела России.

5 мая, по возвращении из Стокгольма в Финляндию, Юденич с той же целью встретился с регентом Финляндии генералом Маннергеймом . Не отказываясь в принципе от идеи участия финской армии в борьбе с большевиками, Маннергейм выдвинул ряд условий, при выполнении которых ему было бы проще добиться разрешения финского сейма на такое участие - основное - признание независимости Финляндии , а также присоединение к Финляндии Восточной Карелии и области Печенги на берегу Кольского полуострова . Хотя сам Юденич понимал, что «независимость Финляндии есть совершившийся факт» и что в отношениях с Финляндией нужно идти на уступки для получения от неё помощи в борьбе с большевизмом, ему не удалось склонить на эту точку зрения ни Колчака, ни Сазонова , которые стояли на принципах «непредрешения». В результате финские власти не только не разрешили формировать части из русских добровольцев, но и мешали офицерам, желавшим попасть в Северный корпус, отплыть легально из Финляндии в Эстонию :310 .

Ещё 17 апреля 1919 года Всероссийское правительство адмирала Колчака выделило Юденичу 10 млн франков. Деньги шли долго, российский дипломатический представитель в Стокгольме получил первый миллион только в июне :332 . 24 мая в Гельсингфорсе Юденич создал и возглавил «Политическое совещание» . В его состав вошли А. В. Карташёв , П. К. Кондзеровский , В. Д. Кузьмин-Караваев , С. Г. Лианозов , Г. А. Данилевский.

Северо-Западная армия

Несмотря на недовольство «эстонской группы» старших офицеров, видевшей в приехавших из Финляндии Юдениче и его окружении «чужаков, прибывших на всё готовое», Юденич был принят как гарантия поступления материальной помощи от союзников. Как писал в своих воспоминаниях генерал Ярославцев , один из командиров Северо-западной армии:

Всё-таки Юденича пришлось принять, так как с его приездом ожидалась помощь от Колчака, материальная и моральная от англичан и американцев и содействием активным выступлением со стороны Эстонии и Финляндии :268-269 .

Уже через два дня после получения телеграммы о назначении был получен первый миллион франков , из 10 млн, отпущенных Всероссийским правительством Юденичу ещё в апреле. 17 июля были выделены ещё 100 миллионов рублей. А 5 сентября 1919 года совет министров всероссийского правительства постановил:

Разрешить военному министру отпустить в распоряжение генерала Юденича тридцать восемь миллионов крон на содержание его армии в счёт имеющего быть представленным генералом Юденичем перечня расходов по чрезвычайному сверхсметному кредиту на нужды военного времени :268 .

Деньги эти в процессе пересылки переводились в другие валюты (фунты стерлингов , финские марки , шведские кроны). Из данной суммы Юденич успел получить только около 500 тыс. фунтов стерлингов :332 .

11 августа 1919 года под давлением английских генералов Х. Гофа и Ф. Марша было создано Северо-Западное правительство , в которое вошли кадеты, эсеры и меньшевики и которое подтвердило государственный суверенитет Эстонии. Юденич вошёл в это правительство в качестве военного министра.

В течение августа Юденич успешно занимался вопросами снабжения армии. При этом были подготовлены (и с началом похода выпущены в обращение) бумажные денежные знаки достоинством 25 и 50 копеек, 1, 3, 5, 10, 25, 100, 500 и 1000 рублей. На оборотной стороне этих купюр имелась надпись, гласившая, что они подлежат обмену на общегосударственные российские деньги в порядке и сроки, определяемые Петроградской конторой Государственного банка. По сути, это была своего рода наглядная агитация: каждый, получивший такие купюры в качестве платежа, должен был понять, что они станут настоящими деньгами лишь в том случае, если Петроград будет захвачен войсками Юденича.

Н. Юденич оказался последним полководцем суворовской школы, представители которой громили врага не числом, но умением. Научившись использовать каждый его промах, точно рассчитывая направление главного удара и прочие условия победы, на Кавказе он вел за собой солдат на самые неприступные вершины, вдыхая в них веру.

5 октября 1933 года на французском курорте Канны собралось необычно много русских военных эмигрантов. Они приехали сюда на похороны последнего действительно великого полководца Российской империи, генерала от инфантерии Н. Н. Юденича, скончавшегося в возрасте 71 года.
Соратники по Белому движению, русско-японской и Первой мировой войнам сочли необходимым воздать почести Николаю Николаевичу, несмотря на то что в эмиграции он жил уединенной, тихой жизнью и не принял участия ни в одном сколько-нибудь значительном политическом событии.

В 1927 году, когда влиятельные круги Великобритании и Франции обсуждали возможность начала новой военной интервенции в Советскую Россию, Н. Юденич наотрез отказался возглавить экспедиционный корпус, который планировалось сформировать из членов Русского общевоинского союза. Кстати, это была не первая попытка привлечь его к участию в военной акции, которая должна была снова разжечь пламя гражданской войны на просторах России. В архиве Службы внешней разведки РФ хранится сводка Иностранного отдела ГПУ (ныне рассекреченная) о состоявшемся в марте 1922 года в г. Белград совещании высшего командного состава Русской армии (эвакуированной П. Врангелем из Крыма в Галлиполийский лагерь в Турции), на котором были приняты решения по поводу новой интервенции.
В сводке, в частности, говорилось: "Намечается вторжение в Россию трех групп: группы Врангеля с юга, группы войск "Спасения Родины" и Западной группы под командой Краснова. Все три группы будут объединены под единым командованием… К предстоящим операциям намечен следующий командный состав: Верховный главнокомандующий и временный верховный правитель - великий князь Николай Николаевич, его помощник - генерал Гурко, начальник штаба - генерал Миллер, главком - генерал Юденич, начальник конницы - генерал Врангель…"

Как видим, Н. Юденич пользовался в белоэмигрантских кругах очень высоким полководческим авторитетом, иначе бы ему не отводилась роль главкома, то есть фактического главнокомандующего силами вторжения (при номинальном верховном руководителе великом князе Николае Николаевиче). Но назначение это сделано было, подчеркнем, в отсутствие Н. Юденича, помимо его воли и желания.

Поселившись с 1922 года на средиземноморском побережье Франции, в маленьком городке Сент-Лорен дю Вар близ курорта Ницца, Н. Юденич ОТВЕРГАЛ ВСЕ ПОПЫТКИ ЛИДЕРОВ ВОЕННОЙ ЭМИГРАЦИИ ПРИВЛЕЧЬ ЕГО К УЧАСТИЮ В РЕАЛИЗАЦИИ ИНТЕРВЕНЦИОНИСТСКИХ ПЛАНОВ.
Как объяснял сам Николай Николаевич причины своего отказа в беседе с бароном П. Врангелем в 1924 году, Русский общевоинский союз не обладал ни достаточными силами, ни оснащением, ни финансовыми возможностями для победного похода на Советскую Россию, а надежд на бескорыстную помощь западных союзников он больше не питал.
Не поддался Н.Юденич и на уговоры своих старых друзей генералов Е.В. Масловского (бывшего генерал-квартирмейстера штаба Кавказского фронта) и В.Е. Вязьмитинова (бывшего военного и морского министра правительства Юга России) приобщиться к деятельности военной части белой эмиграции.
Не случайно агенты чекистской внешней разведки неизменно доносили в Москву: "Бывший белый генерал Н. Юденич от политической деятельности отошел…"

ПОТОМОК ДРЕВНЕГО ШЛЯХЕТСКОГО РОДА

Н.Н. Юденич, родившийся в г. Москва 18 июля 1862 года, происходил из мелкопоместного дворянства Минской губернии. Дальние предки его были польскими шляхтичами, служившими верой и правдой Речи Посполитой и ее гетманам - Потоцким, Радзивиллам, Вишневецким. Хотя крупных постов никто из них не занимал, эти лихие вояки участвовали во многих походах и сражались всегда доблестно.

После первого раздела Польши в царствование Екатерины II Минское воеводство отошло к России. И Юденичи постепенно обрусели, переженились на русских дворянках. Их потомки, гордясь своим шляхетским происхождением, считали себя уже природными русаками.

Отец будущего героя Кавказского фронта Николай Иванович Юденич (1836-1892) пошел по линии гражданской службы и дослужился до коллежского советника (согласно Табели о рангах этот чин 6-го класса соответствовал армейскому полковнику).
Он часто рассказывал маленькому Коле об их родословной, о сражениях и походах, в которых участвовали предки, и воспитал сына в строгом убеждении, что для дворянина честь фамилии - превыше всего; не может быть никаких оправданий дурному поступку, который бы ее запятнал…

ЭТИ УРОКИ ЗАПОМНЯТСЯ НИКОЛАЮ НИКОЛАЕВИЧУ НА ВСЮ ЖИЗНЬ. ДО САМОЙ СМЕРТИ ЮДЕНИЧА НИ СОРАТНИКИ, НИ ВРАГИ НЕ УЗНАЮТ ЗА НИМ НИЧЕГО, ЧТО БЫ БРОСИЛО ХОТЬ МАЛЕЙШУЮ ТЕНЬ НА ЕГО РЕПУТАЦИЮ ЩЕПЕТИЛЬНОГО В ВОПРОСАХ ЧЕСТИ, КРИСТАЛЬНО ЧИСТОГО ЧЕЛОВЕКА, ВСЕГДА ГОТОВОГО ДАТЬ ОТВЕТ БОГУ И ЛЮДЯМ В КАЖДОМ СОВЕРШЕННОМ ПОСТУПКЕ…

Соседство отчего дома с 3-м Александровским военным училищем, что располагалось на Знаменке (ныне это здание принадлежит Генеральному штабу РФ; памятная доска на фасаде сообщает, что здесь в свое время трудился Г.К. Жуков), определило жизненный выбор Юденича-младшего. С самого раннего детства засматривался он на подтянутых юнкеров с золотыми вензелями на алых погонах, невольно подражал им и мечтал сам стать юнкером, тем более что и батюшка считал военную карьеру как нельзя более достойной дворянского звания.

Учеба в Александровке давалась сообразительному и целеустремленному юноше, закончившему гимназию "с успехами", легко. И неудивительно, что по выпуску он был среди первых по успеваемости, заслужив право выбрать себе воинскую часть.
Подпоручик Н. Юденич остановил свой выбор на лейб-гвардии Литовском пехотном полку - одной из самых славных частей русской армии, отличившейся и в Отечественную войну 1812 года, и в недавнюю русско-турецкую 1877 - 1878 годов. Летом 1881 года он расстался с Первопрестольной и выехал в г. Варшава, где тогда стоял Литовский полк, входивший в 3-ю гв. пехотную дивизию (23-й АК, Варшавский ВО).

В лейб-гвардии, впрочем, он прослужил недолго. В штабе Варшавского военного округа ему предложили перевод в армейскую пехоту с повышением в должности и чине. Далекий, с труднопереносимым климатом Туркестан не страшил молодого офицера, ему искренне хотелось проверить себя на прочность. Зато покомандовав пару лет ротами в 1-м Туркестанском стрелковом и 2-м Ходжентском резервном батальонах, поручик Николай Юденич получил отличную закалку и право сдавать вступительные экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба.

Любопытно, что на экзамене по русской словесности из 30 предложенных профессором Цешковским тем он выбрал не "Вступление Наполеона в Москву" или, скажем, "Взятие крепости Карс в ходе Крымской войны", а… "Романтическое течение в русской литературе". Профессор оценил сочинение Н. Юденича выше всех в его группе и, объявляя оценки, присовокупил:
- Поручик Юденич, вы проявили при выборе темы сочинения, на мой взгляд, настоящую храбрость…

ХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕКА, КАК ИЗВЕСТНО, ВИДЕН И В МЕЛОЧАХ. НЕ ИСКАТЬ ЛЕГКИХ ПУТЕЙ, А ВСЕГДА СТАВИТЬ ПЕРЕД СОБОЙ ВЫСОКУЮ ЦЕЛЬ, ПУСТЬ ОНА БУДЕТ ТРУДНОДОСТИЖИМА - ЭТО СТАНЕТ ЖИЗНЕННЫМ КРЕДО НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА, КОТОРОЕ И ПРИВЕДЕТ ЕГО НА ВЕРШИНЫ ВОИНСКОЙ СЛАВЫ.

В академию могли поступать офицеры не моложе 18 лет и в чинах не старше капитана армии и штабс-капитана гвардии, артиллерии и сапёров. Служащие вне Петербурга сначала держали предварительный экзамен при корпусных штабах. В самой академии офицеры желающие поступить в теоретический класс должны были выдержать вступительный экзамен, а для желающих поступить напрямую в практический класс, - и вступительный, и переходной. Офицер, желающий выпуститься экстерном, должен был помимо двух предыдущих экзаменов сдать ещё и выпускной. По окончании курса офицеры прикомандировывались на 1 год к образцовым частям для ознакомления со службой. Выпуск производился в октябре. Окончившие по 1-му разряду получали следующий чин, по 2-му - выпускались тем же чином, а по 3-му - возвращались в свои части и в Генеральный штаб не переводились. Армейские офицеры переводились в Генеральный штаб с тем же чином, артиллеристы, инженеры и гвардейцы - с повышением (гвардейцы ещё со старшинством в последнем чине).

Учебу в Николаевской академии ГШ нельзя было считать приятным времяпрепровождением. Это был труд - упорный, временами тяжкий, недаром после каждой переходной сессии по два-три десятка слушателей беспощадно отсеивались, хотя бы за один "неуд".

Н. Юденич учился воевать с одержимостью прирожденного военного. Никто из его курса, по воспоминаниям сослуживцев, не уделял столько времени занятиям, как он. На посещение театров, а уж тем более ресторанов, на всякие "ветреные" развлечения, которыми соблазнял "академиков" Петербург, у Николая Николаевича не оставалось свободного часа.

Надо заметить, что российская генштабистская академия по уровню образования, по основательности знаний в те годы заметно превосходила зарубежные военные школы. В ее стенах глубоко изучались стратегия и оперативное искусство, работа на картах, отечественное и иностранное вооружение (особое внимание - новейшим артиллерийским системам!), военная администрация, организация, тактика действий и история участия в войнах армий ведущих европейских держав, наконец, философия войны.
По поводу последней дисциплины, изучавшей основные законы вооруженной борьбы, среди слушателей-генштабистов ходило ироническое стихотворение, авторство коего приписывали Н. Юденичу:

"Сражался голый троглодит,
Как грубым свойственно натурам,
Теперь же просвещенный бритт
Трепещет в хаки перед буром.
Но англичанин и дикарь
Хранят все свойства человека:
Как били морду прежде, встарь,
Так будут бить ее до века…"

В 1887 году, в неполные 25 лет, Н. Юденич закончил академический курс по первому разряду (то есть более чем успешно) и, причисленный к Генеральному штабу, в звании капитана был назначен старшим адъютантом штаба 14-го армейского корпуса Варшавского военного округа.
С 26 ноября 1887 года - старший адъютант штаба XIV АК. Цензовое командование ротой отбывал в лейб-гвардии Литовском полку (2 ноября 1889 - 12 декабря 1890).

После 5 лет службы на западных рубежах Российской империи последовал перевод на восток, и следующие 10 лет своей службы Н. Юденич провел снова в Туркестане, последовательно проходя должности с 27 января 1892 - старший адъютант штаба Туркестанского военного округа. Подполковник (ст. 5 апреля 1892). В 1894 году участвовал в Памирской экспедиции в должности начальника штаба Памирского отряда.
Полковник с 1896 года. С 20 сентября 1900 - штаб-офицер при управлении 1-й Туркестанской стрелковой бригады.
Хорошо знавший его в те годы генерал-лейтенант В. Филатьев впоследствии напишет в мемуарах, каким запомнились ему черты характера этого офицера: "ПРЯМОТА И ДАЖЕ РЕЗКОСТЬ СУЖДЕНИЙ, ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ РЕШЕНИЙ И ТВЕРДОСТЬ В ОТСТАИВАНИИ СВОЕГО МНЕНИЯ И ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ СКЛОННОСТИ К КАКИМ-ЛИБО КОМПРОМИССАМ…"

НА СОПКАХ МАНЬЧЖУРИИ

Боевое крещение полковник Н. Юденич получил в Русско-японскую войну.
За два года до ее начала он был переведен из Туркестана в Виленский военный округ, командовать 18-м стрелковым полком (16.07.1902-19.06.1905). Этот полк был включен в 5-ю стрелковую бригаду 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии и проделал долгий путь на театр военных действий через всю Россию - сначала по Транссибу, а затем и пешими маршами.

К тому времени Николай Николаевич обрел семейное счастье. Супруга его Александра Николаевна, представительница дворянского рода Жемчуговых, связала с ним свою жизнь, как принято говорить, до гробовой доски; брак их сделался прочным благодаря и взаимной любви, и чудесному взаимопониманию, так что ему стали не страшны никакие испытания…

Полк Н. Юденича по праву считался в русской армии одним из лучших. На полевых учениях, смотрах и маневрах его солдаты демонстрировали замечательную боевую выучку и ту особую молодцеватость, которая испокон веку сопровождает истинных профессионалов военного дела, научившихся презирать смерть.
Проверяющие хвалили полковника и за отлично устроенный быт его части: больных в лазарете можно было сосчитать на пальцах одной руки; казармы отличались добротностью и уютом; прикухонное хозяйство снабжало солдатский стол свежим мясом и овощами. В каждой роте имелись свои сапожники, портные, парикмахеры. Командира полка часто видели в расположении на подъеме и при отбое; по привычке, сохранившейся со времен командования ротой, многих солдат знал он по именам и фамилиям и любил расспрашивать, что пишут из дома.

Пробу солдатской пищи Н. Юденич снимал сам. А с унтер-офицеров, грешивших рукоприкладством, всегда спрашивал жестко. Но не забывал младших командиров и по-отечески наставлять:
- Нижний чин - это твой брат. Обращайся с ним соответственно. Строго, взыскательно, но - справедливо. Поддержи новобранца всякий раз, когда чувствуешь, что ему трудно. Не забывай, что тебе вместе с солдатом не только казарму в чистоте содержать, но и в бой идти рядом…

Когда воинский эшелон 18-го стрелкового полка проходил через Москву, полковнику Н. Юденичу подарили на военное счастье небольшую икону-складень, с образами Спасителя, Богородицы и Георгия Победоносца. Просили беречь себя, но при сем и помнить о долге…
Но вот прозвучал свисток кондуктора. Заливались в вагонах гармоники, и молодые голоса парней-рекрутов протяжно выводили:

"Последний нынешний денечек
Гуляю с вами я, друзья.
А завтра рано, чуть светочек,
Заплачет вся моя семья…"

По прибытии в Маньчжурию стрелковый полк Н. Юденича, ни дня не проведя в армейском резерве, сразу попал в самое пекло боевых действий. Стрелки то совершали длительные марши по полному бездорожью, считая за удачу найти себе на ночь крышу в какой-нибудь китайской деревушке, окруженной наподобие крепости глиняным забором, то кротами закапывались в землю, роя километры траншей в человеческий рост и уже заранее зная, что вскоре их придется оставить, возможно, даже не приняв боя с японцами…
Примечательно, что как бы ни складывалась обстановка, полковник Н. Юденич в обороне всегда уделял особое внимание наилучшему устройству своей полосы обстрела. Пока один батальон начинал рыть ходы сообщения и окопы, другой батальон он ставил перед собой и говорил:
- Перед нами - поле еще не скошенного гаоляна. Это плохо…

Однажды какой-то молодой офицер поторопился уточнить:
- Не поспел гаолян, урожай убирать еще рано. Так деревенский староста сказывал…
- Тогда нам придется убирать трупы своих солдат, - возразил "гуманисту" полковой командир. - Вам воевать, а не китайцам! А посему приказываю - гаолян, закрывающий обзор с наших позиций, немедленно уничтожить!
Батальон стрелков выстраивался в цепь и, вооружившись ножами и тесаками, двигался вперед, рубя, топча и утрамбовывая толстые стебли гаоляна, вымахавшие в человеческий рост. После этого японской пехоте уже было невозможно скрытно подобраться к позициям полка Н. Юденича…

Увы, на той войне в действиях и решениях высших руководителей русской армии суворовским духом не пахло. Н. Юденичу, как опытному генштабисту, было хорошо видно, что такие военачальники, как корпусные командиры Грипенберг и Штакельберг, никуда не годятся. Но подлинной трагедией было то, что любая, даже самая разумная инициатива командиров среднего (на уровне полков и дивизий) звена не приветствовалась главнокомандующим генералом от инфантерии А.Н. Куропаткиным и его штабом. Не в одном бою Николай Николаевич почувствовал себя связанным по рукам и ногам. Он не раз с возмущением говорил товарищам по оружию:
- Как же я могу воевать, если на атаку даже не всем полком, а лишь одним батальоном, обязан всякий раз испрашивать разрешения чуть ли не у А. Куропаткина? И как мне поощрять ротных и батальонных командиров, если проявлять инициативу нам вообще непозволительно?

До конца дней своих он не забыл, как отправил в корпусной штаб донесение с просьбой разрешить ему одним стрелковым батальоном с пулеметной командой ночью атаковать японцев, занявших деревню Тхоудолуцзы. Момент для внезапного нападения был подходящий - лазутчик донес, что часть вражеской пехоты отряжена к линии Маньчжурской железной дороги, а подступы к деревне японцы ничем не прикрыли, видно, не опасаясь ночной атаки осторожничающих русских… Но из корпусного штаба прислали такой ответ, который (с учетом имевшихся у русских возможностей) сегодня впору бы включать в хрестоматии по военному искусству как образец вопиющей тактической безграмотности иных горе-начальников:

"Атаку ночью Тхоудолуцзы не разрешаю. Вы рискуете потерять много людей заблудившимися и отрезанными от своих. Берегите своих людей. Не ввязывайтесь в случайные бои".

Вот такие "полководцы" и руководили военными действиями на полях Маньчжурии, терпя одно поражение за другим. Что касается совета "беречь людей", то Н. Юденич всегда так и поступал без всяких напоминаний, но при этом старался и врага бить. И если тот распылял свои силы, забывал об осторожности - то упустить такой шанс начистить ему физиономию, причем с минимальными потерями со своей стороны, Николай Николаевич всегда считал для боевого командира непростительным грехом…

Красной строкой вошло в летопись подвигов 18-го стрелкового полка и биографию его командира участие в Мукденском сражении, проходившем с 6 по 25 февраля 1905 года. Оно принесло полковнику славу восходящей звезды на изрядно потускневшем к началу XX столетия небосклоне отечественного полководческого мастерства.

В этом сражении 18-й стрелковый оказался в числе тех войск правого фланга А. Куропаткина, на которые обрушился удар японской 3-й армии генерала М. Ноги, совершавшей обходной маневр с целью выйти русским в тыл севернее Мукдена и перерезать там железную дорогу и пути отхода на север.

19 февраля 5-я и 8-я японские пехотные дивизии перешли в наступление на участке Мадяпу - Янсынтунь. Бойцы Юденича оборудовали полевые позиции на окраине Янсынтуня - крупного китайского селения, отрыв окопы на полях чумизы и гаоляна. Сюда и доставил на рассвете конный нарочный записку из дивизионного штаба от генерала Бильдерлинга: "Противник силами больше двух дивизий пехоты наступает по долине Ляохэ. Японцы уже вышли нам во фланг. В случае атаки вашей позиции полку предписывается ее удерживать. Полагаюсь на вашу твердость и храбрость стрелков. Подкрепить резервами не могу".

Впрочем, на помощь от Бильдерлинга Николай Николаевич и не рассчитывал и заблаговременно создал собственный резерв - стрелковая рота при двух пулеметных расчетах. На самый крайний случай в строй готовы были встать и подразделения тыла: несколько десятков обозных, хлебопеков, кашеваров и др. Все они владели винтовкой и штыком не хуже пехотинцев линейных рот - так уж была построена еще в мирное время боевая учеба в 18-м стрелковом…
Японцы появились перед позициями полка Н. Юденича поздно вечером.

Действовали они уверенно, явно зная местоположение русских позиций. Позднее Николай Николаевич на совещании в корпусном штабе скажет об этой проблеме:
- Самураи широко используют лазутчиков, и те под видом мирных китайцев свободно разгуливают по занимаемым нами районам. А стрелки не знают, как разглядеть шпиона. Очень нужны в полках полевые контрразведчики…
Поскольку кадровых жандармов к войскам в Маньчжурии было прикомандировано катастрофически мало, он предложит бойцов из корпуса Заамурской пограничной стражи, наученных отличать разбойников-хунхузов от простых крестьян, распределить по полкам и поставить перед ними задачу по розыску японских агентов. Это предложение Н. Юденича будет встречено с одобрением и сослужит важную службу…

А в тот памятный вечер Мукденской битвы авангардный батальон войск генерала Ноги атаковал позиции 18-го стрелкового внезапно. Обычно японцы высылали вперед небольшой отряд (взвод, редко - роту), чтобы прощупать плотность огня русских. А тут сразу из-за фанз потянулись густые цепи вражеской пехоты…
Выставленные впереди наших окопов секреты, не принимая боя, отходили к своим. Вскоре над полем понесся устрашающий разноголосый вопль "банзай", которым японцы подбадривали себя, бросаясь в атаки. Русская пехота встретила набегающие вражеские цепи ружейным огнем "пачками" и пулеметными очередями. Не упорствуя под сильным огнем русских, самураи отхлынули назад, унося с собой раненых. Но после этого подтянутая из глубины японская артиллерия начала методично обрабатывать "шимозой" наш передний край, причем чувствовалось, что его начертание, расположение огневых точек заранее разведано…

Главные события развернулись в следующие сутки. Атаки самураев и контратакующие броски сибирских стрелков чередовались весь день. Юденич даже потерял счет неприятельским наскокам, и если бы не полковой писарь, фиксировавший в черновике боевого донесения каждый вражеский приступ, то и точное число их потом сложно было бы восстановить. Под прикрытием заградительного огня одна волна японцев за другой предпринимали попытки овладеть русскими позициями, явно рассчитывая задавить численным превосходством.

Когда противник начал очередную лобовую атаку привычными силами в один-два батальона, неожиданно для изнемогавших от усталости сибирских стрелков еще одна вражеская цепь выползла с правого фланга, из лощины. У Н. Юденича здесь держали оборону всего две фланговые роты, уже изрядно поредевшие. Чувствуя, что противник может сбить их с позиции и обойти его полк, Николай Николаевич сам возглавил свою резервную роту, присовокупив к ней солдат-тыловиков, и лично повел их в контратаку.

Державшие оборону фланговые роты, воодушевленные общим порывом, тоже рванулись вперед вместе с подоспевшей подмогой. Крики "ура" и "банзай" вперемежку с отчаянной руганью, лязгом штыков, клацаньем затворов и звуками выстрелов слились в один неумолчный гул, стоявший над полем, где схватились в отчаянной рукопашной тысячи человек с обеих сторон. Н. Юденич в той сшибке расстрелял из своего револьвера все патроны. Стрелки защитили его штыками от тесаков японских солдат, пытавшихся добыть себе славу, заколов русского начальника. В конце концов наша взяла - японцы сперва стали пятиться, а потом дружно побежали… Ротным стоило большого труда остановить своих бойцов от преследования, которое могло привести в ловушку, и вернуть их в исходное положение, выполняя приказ полкового командира…

Тот день Мукденского сражения закончился еще несколькими контратаками русских, которые тоже перерастали в рукопашные схватки. Артиллерийские разведчики, высланные в первую линию сибирских стрелков, корректировали огонь своих батарей, обеспечивая уничтожение живой силы противника. Японцев вышибли шрапнелью и штыками из нескольких деревень, и они поспешили унести ноги в долину реки Ляохэ. Генерал Ноги - едва ли не лучший полководец микадо - в донесении в Токио потом вынужден будет признать, что русские проявили при обороне Янсынтуня еще невиданную стойкость и решительность, а командовали ими зрелые и отважные командиры, почему он и не смог осуществить свой замысел окружить и уничтожить русскую армию в Мукденской битве…

За удержание янсынтуньской позиции полковник Н. Юденич удостоился Георгиевского оружия - золотой сабли с надписью "За храбрость". Этот клинок будет с ним и две последующие войны - Первую мировую и Гражданскую… А кроме этого, за Русско-японскую его наградят и двумя орденами: Св. Владимира 3-й степени с мечами и Св. Станислава, тоже с мечами, но сразу высшей, 1-й степени. А все нижние чины его 18-го стрелкового полка, солдаты и унтер-офицеры, высочайшим указом будут пожалованы наградным знаком на головной убор со специальной (только для них!) надписью: "За Янсынтунь. Февраль 1905 года".
В сражении при Сандепу, где он был ранен в руку, и Мукденском сражении, в котором был ранен в шею. Был награждён Золотым Георгиевским оружием «за храбрость» и произведён в генерал-майоры.

С 10 февраля 1907 - генерал-квартирмейстер штаба Кавказского военного округа. Генерал-лейтенант (1912 г.). С 1912 года - начальник штаба Казанского, а с 1913 года - Кавказского военного округа.

"МЫ - РУССКИЕ! МЫ - ВСЕ ОДОЛЕЕМ!"

С начала Первой мировой войны Юденич стал начальником штаба Кавказской армии, ведшей бои с войсками Османской империи. На этом посту он наголову разбил турецкие войска под командованием Энвер-паши в Сарыкамышском сражении.

В Сарыкамышской операции Кавказской армии под командованием Н. Юденича, проводившейся с 9 (22) декабря 1914 по 5 (18) января 1915 года, были разбиты, окружены и пленены главные силы турецкой 3-й армии.
За Сарыкамыш, произведенный в генералы от инфантерии Н. Юденич получил орден

Св. Георгия четвертой степени. Эта решительная победа позволила русским войскам с начала 1915 года вести боевые действия только на территории Турции.

Разумеется, османское командование, подогреваемое Берлином и Веной, надеялось взять реванш и вырвать у "неверных" стратегическую инициативу. Новый командующий 3-й армией генерал-лейтенант Махмуд Кемаль-паша энергично взялся за подготовку нового наступления, тем более что начальником штаба ему прислали опытного германского генштабиста Г. Гузе. Этот ученик приснопамятного генерала Людендорфа разработал план, как перерезать растянутые коммуникации русских, проходившие по долине Северного Евфрата. Этой цели служил удар на Мелязгертском направлении по флангу 4-го Кавказского армейского корпуса, который нанесли 9 июля 1915 года 80 османских батальонов и эскадронов.

В тылу этого соединения начали активно действовать турецкие диверсионно-террористические группы, опираясь на поддержку местных мусульманских фанатиков. В этих условиях командир корпуса генерал от инфантерии В.В. де Витт обратился к командующему с просьбой разрешить ему отвести войска на рубеж севернее Алашкертской долины. Чтобы ослабить натиск османов на корпус де Витта, Н. Юденич быстро сформировал сводный отряд под начальством генерала Н.Н. Баратова (24 батальона пехоты, 36 сотен конницы и около 40 орудий) и нанес им ответный удар в тыл неприятелю. В полной мере этот маневр не удался - высокогорье и разрушенные мосты замедлили продвижение баратовских воинов.

Но Н. Юденич дополнил их удар частными наступлениями и на других участках фронта, стараясь сковать активность Кемаль-паши и не позволить ему перебросить новые силы в Алашкертскую долину. Так, отряд войскового старшины Чернозубова (8 дружин ополчения и 48 казачьих сотен при 20 орудиях) продвинулся вперед на 35 - 40 км и занял оборону в полосе 400 км от Арджиша до южного побережья озера Урмия. Так Кавказская армия смогла предотвратить широкое неприятельское наступление. Ее командующий получил за этот успех заслуженную награду - орден Св. Георгия 3-й степени.
"Генерал Юденич обладал необычайным гражданским мужеством, хладнокровием в самые тяжелые минуты и решительностью, - размышлял спустя годы о слагаемых полководческого дарования Николая Николаевича бывший генерал-квартирмейстер его штаба генерал В.Е. Масловский. - Он всегда находил в себе мужество принять нужное решение, беря на себя и всю ответственность за него… Обладал несокрушимой волей. Решительностью победить во что бы то ни стало, волей к победе весь проникнут был генерал Юденич, и эта воля его в соединении со свойствами его ума и характера являли в нем истинные черты полководца".

С осени 1915 года немногочисленная Кавказская армия вынуждена была держать фронт протяженностью в 1500 км. Положение осложнялось тем, что в войну на стороне немецкого блока вступила Болгария, открыв свою территорию для прямого сообщения в Турцию из Германии, откуда потоком хлынули эшелоны с оружием и боеприпасами для османов. А британо-французские союзники потерпели сокрушительное поражение в Дарданелльской операции, что высвободило силы целой армии турок для переброски их на Кавказ. В этих условиях Н. Юденич решил разбить 3-ю турецкую армию еще раз, не дожидаясь, пока она усилится за счет подкреплений, двинувшихся с Галлиполийского полуострова. При равенстве в пехоте (примерно по 130 батальонов) Кавказская армия превосходила противника в артиллерии (втрое) и в регулярной кавалерии (впятеро). Вот на этих преимуществах и построил свою стратегию Николай Николаевич. Он решил в суровое зимнее время провести широкомасштабную наступательную операцию, прорвав оборону противника сразу на трех оперативных направлениях - Эрзерумском, Ольтинском и Битлисском. Главный удар наносился в направлении селения Кеприкей.

Подготовка к наступлению в горах турецкой Армении отличалась особой тщательностью. Прежде всего командующий принял все меры для обеспечения бойцов теплой одеждой. Каждый воин получил пару валенок и теплые портянки, короткий полушубок, стеганые на вате шаровары, папаху с отворачивающимся назатыльником, варежки. Для маскировки в заснеженных горах было заготовлено достаточное количество белых коленкоровых халатов и белых чехлов на шапки.
Личный состав 1-го Кавказского корпуса (ему предстояло наступать в высокогорье) весь получил защитные солнечные очки. А так как район предстоящих действий был еще и безлесный, а значит, заготовка дров на месте становилась невозможной, каждый солдат выступал в поход, имея при себе по два полена для обогрева на ночлегах. В комплект снаряжения наступавших пехотных рот были предусмотрительно включены толстые жерди и доски для быстрого наведения переправ через незамерзающие горные ручьи. Н. Юденич учел опыт Сарыкамышской операции: тысячи турецких солдат тогда вышли из строя, получив обморожения из-за мокрой обуви… Наконец, чтобы не попасть впросак с погодой, в полосе готовящегося наступления Кавказской армии было развернуто 17 метеорологических станций, которые регулярно выдавали войскам прогнозы и рекомендации.

Проводившаяся по плану штаба армии оперативная маскировка готовящегося наступления воинов-кавказцев тоже достойна внимательного изучения. Так, действовавшие на той стороне русские фронтовые разведчики распустили слух о якобы намеченной на раннюю весну 1916 года операции Ван-Азербайджанского отряда и вошедшего в Иран экспедиционного корпуса генерала Баратова совместно с англичанами в Месопотамии.
В иранском Азербайджане баратовские казаки закупили большое количество верблюдов и целые гурты скота, заготовляли помногу зерно и фураж, что служило косвенным подтверждением подготовки к большому походу в междуречье Тигра и Евфрата. А уж когда турецкая служба радиоперехвата (созданная германскими инструкторами) перехватила нешифрованную срочную радиограмму Н. Юденича командиру 4-й Кавказской стрелковой дивизии с приказом сосредоточиться у Сарыкамыша для дальнейшей отправки по железной дороге в Персию, у османского командующего Кемаль-паши и его немецкого консультанта Генриха Гузе не осталось ни малейших сомнений, что русские действительно намереваются двинуться в Месопотамию… Кстати, один стрелковый полк 4-й дивизии действительно был переброшен в пограничную Джульфу и после выгрузки совершил демонстративный суточный переход. Предпринимались и другие шаги, имевшие целью ввести турецкое командование в заблуждение.

Операция по дезинформации противника, проводившаяся Н. Юденичем и его штабом, принесла замечательные плоды: начатое 28 декабря 1915 года 2-м Туркестанским корпусом наступление застало турок врасплох. В первый же день их фронт был прорван. Сильные вражеские укрепления на гребне горы Гей-даг были с ходу взяты комбинированным ударом двух дивизий. А левый фланг корпуса с выходом на перевал Карач-лы внезапно для турок повернул на запад, создавая угрозу охвата. 9 января 1916 года воины-туркестанцы стремительным броском овладели сильной неприятельской позицией у Кизил-килиса и через три дня обложили крепость Кара-гюбек, закрывавшую Гурджибогазский проход, который ведет на Эрзерумское плоскогорье.

На Кеприкейском направлении армейская группа прорыва вступила в бой с 30 декабря. В долине реки Аракс турки оказали атакующим упорное сопротивление. Но поскольку наступление согласно утвержденному Ставкой Верховного главнокомандующего оперативному плану было начато сразу на трех направлениях, маневрировать резервами Кемаль-паше было затруднительно, и вскоре он уже не мог парировать удары русских.

В течение 5-6 января сибирские и кубанские казаки прорвались к фортам Эрзерумской крепости, а 7 января сюда подоспела и наша пехота. Взять Эрзерум с ходу было очень заманчиво, но маловероятно: крепость представляла собой сложную систему современных инженерных сооружений, устроенных на холмах и гребнях высот, защищенных рвами и ущельями. В фортах и цитадели засели 80 батальонов османской пехоты, имевших мощную артиллерию - свыше 300 стволов. Русские выбили турок из окрестных селений и под покровом ночной темноты все ближе передвигали к фортам свои траншеи и ходы сообщения.
Прибывший к стенам крепости Н. Юденич после тщательной рекогносцировки тем не менее 27 января отдал приказ о подготовке к штурму. Это было очень ответственное решение, ибо в случае неудачи обстановка на Кавказском фронте могла резко измениться к худшему…

Сотрудник разведывательного отделения полевого штаба Кавказской армии подполковник Б.А. Штейфон, участвовавший в подготовке штурма Эрзерумской крепости, впоследствии отмечал: "В действительности каждый смелый маневр генерала Н. Юденича является следствием глубоко продуманной и совершенно точно угаданной обстановки… Риск генерала Н. Юденича - это смелость творческой фантазии, та смелость, какая присуща только большим полководцам".

Штурм был начат 29 января в 14 часов. В нем участвовали 88 батальонов пехоты, 70 казачьих сотен, 166 орудий, 50 полевых гаубиц и 16 тяжелых осадных мортир. Применяя удачно размещенные (по плану командующего) артиллерийские батареи, штурмующие вслед за огневой завесой атаковали вражеские форты. В первые сутки операции удалось овладеть северной частью позиций, с которых контролировался Гурджибогазский проход, а также фортом Далан-гез.
Этот форт был занят пехотным отрядом и казаками под командованием подполковника И.Н. Пирумова. С утра 1 февраля турки начали яростный обстрел потерянного форта, а затем бросили против него превосходящие силы пехоты. Защитники Далан-геза оказались отрезаны от своих, на исходе были боеприпасы. Пять ожесточенных атак османов они отразили ружейно-пулеметным огнем, шестую и седьмую - одними штыками, причем положение было настолько трагическим, что в строй встали даже раненые. Когда началась восьмая атака, подоспело наше подкрепление. К этому моменту из полутора батальонов 153-го пехотного полка (1400 человек), оборонявших форт, в строю оставалось не более 300 человек, и то большей частью раненых…

Перелом случился 1 февраля, когда русская пехота взяла приступом последний из запиравших Гурджибогазский проход фортов, вслед за чем брошенные в прорыв казаки ворвались в Эрзерумскую долину. Кемаль-паша сосредоточил усилия на обороне девебойнской позиции, но и эту преграду смели воины Юденича.

7 февраля Эрзерум пал. В плен сдалось 137 офицеров и до 8 тысяч рядовых аскеров, три сотни османских орудий стали боевыми трофеями. В городе, охваченном пламенем пожарищ, командующий лично вручал награды героям штурма. Более сотни нижних чинов получили из его рук "солдатские" Георгиевские кресты, а полковников Габаева и Фисенко, подполковника Воробьева, штабс-капитана Запольского и ряд других офицеров он удостоил орденов. Сам же Николай Николаевич, как говорилось в императорском именном указе, "в воздаяние отличного выполнения, при исключительной обстановке, блестящей боевой операции, завершившейся взятием штурмом девебойнской позиции и крепости Эрзерум 2 февраля 1916 года", был награжден высоким полководческим орденом - Св. Георгия 2-й степени (он оказался последним из русских военачальников, получивших такую награду).

После овладения эрзерумской твердыней Кавказская армия повела преследование остатков наголову разгромленной 3-й турецкой армии. 4-й Кавказский корпус 17 февраля взял крупный горд Битлис. Одновременно русский Приморский отряд, прорвав вражеские позиции по рекам Арахве и Вицису, вышел на дальние подступы к важному турецкому порту Трапезунду, который вскоре тоже был взят…

Керсновский в своем историческом труде дал такую оценку стратегических результатов деятельности Н. Юденича-полководца на кавказском театре: "Армия Энвера была сокрушена и уничтожена Юденичем у Сарыкамыша. Мечтам о создании "пантуранского" царства от Адрианополя до Казани и Самарканда наступил конец.
Летом 1915 года Н. Юденич разбил пытавшихся наступать турок на Евфрате. Осенью турки разгромили англо-французов в Дарданеллах. Зная, что неприятель должен усилиться, а ему подкрепления не дадут, Н. Юденич решил не дожидаться удара, а бить самому. В разгар ледяной кавказской зимы он перешел во внезапное наступление, разгромил турецкую армию при Азап-Кее, а затем - на свой страх и риск беспримерным в истории штурмом взял Эрзерум…
К концу 1916 года Кавказская армия выполнила все, чего от нее требовала Россия в эту войну. Дело было за царьградским десантом. Живая сила турецкой армии была уже сокрушена…"

Кавказская армия генерала Н. Юденича продвинулись на 150 км. Турецкая 3-я армия была разгромлена полностью. Она потеряла больше половины своего состава: 66 тыс. человек убитыми и ранеными, 13 тыс. попало в плен. Было взято также 9 знамен и 323 орудия. Русская армия потеряла 2339 убитыми и 6 тыс. ранеными. Взятие Эрзурума открыло русским путь на Трапезунд (Трабзон), который был взят в апреле, а позже, в июле, был взят Эрзинджан. Русская армия глубоко продвинулась на территорию Турецкой Армении.

После Февральской революции 1917 года Н.Юденича назначили командующим Кавказским фронтом. Однако после ухода с поста военного министра А. И. Гучкова 2 (15) мая 1917 год новый военный министр А. Ф. Керенский снял Юденича с должности как сопротивляющегося указаниям Временного правительства и отправил его в отставку.

Покинув г. Тифлис, Н. Юденич поселился в г. Петроград. По воспоминаниям жены Н. Юденича Александры Николаевны, Н. Юденич как-то зашёл в банк, чтобы взять какую-то сумму денег из своих сбережений. Служащие банка, узнав его, посоветовали немедленно взять все деньги на руки и продать недвижимость. Юденичи продали дом в г. Тифлис и земли в Кисловодске. Эти средства обеспечили их на некоторое время вперёд, захватывая и начало эмиграции.

В августе 1917 года Юденич участвовал в работе Государственного совещания; поддержал Корниловское выступление.

После Октябрьской революции Н. Юденич нелегально проживал в Петрограде, скрываясь на верхнем этаже в доме «Русского Страхового Общества» на Петроградской стороне, под охраной дворника, бывшего фельдфебеля Лейб-гвардии Литовского полка, который служил с Н. Юденичем ещё в Памирской экспедиции 1904-1905 гг.
Его политическая программа после установления власти большевиков исходила из идеи воссоздания «Единой, великой и неделимой России» в пределах её исторической территории; при этом в тактических целях провозглашалась возможность предоставления культурно-национальной автономии и даже государственной самостоятельности окраинным народам, если они включатся в борьбу против большевиков.

В январе 1919 года Н. Юденич, пользуясь документами на чужое имя, вместе со своей женой и адъютантом Н. А. Покотило пересёк финскую границу и прибыл в г. Гельсингфорс (Хельсинки). «Русский комитет», созданный там в ноябре 1918 года и претендовавший на роль российского правительства, провозгласил его в январе 1919 года лидером Белого движения на Северо-Западе России, предоставив ему диктаторские полномочия. Н. Юденичу удалось установить связь с А. Колчаком в Сибири и Русским политическим совещанием в Париже. О целях создаваемой им военной силы лучше всего сказал сам Н. Юденич:
У РУССКОЙ БЕЛОЙ ГВАРДИИ ОДНА ЦЕЛЬ - ИЗГНАТЬ БОЛЬШЕВИКОВ ИЗ РОССИИ. ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЫ У ГВАРДИИ НЕТ. ОНА И НЕ МОНАРХИЧЕСКАЯ, И НЕ РЕСПУБЛИКАНСКАЯ. КАК ВОЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ, ОНА НЕ ИНТЕРЕСУЕТСЯ ВОПРОСАМИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПАРТИЙНОСТИ. ЕЁ ЕДИНСТВЕННАЯ ПРОГРАММА - ДОЛОЙ БОЛЬШЕВИКОВ!

Весной 1919 года Юденич побывал в Стокгольме, где встречался с дипломатическими представителями Англии, Франции и США, пытаясь добиться помощи в формировании русских добровольческих отрядов на территории Финляндии. Кроме французского посланника, согласившегося со взглядом Юденича, все остальные посланники высказались против вмешательства во внутренние дела России.

5 мая, по возвращении из Стокгольма в Финляндию, Юденич с той же целью встретился с регентом Финляндии генералом Маннергеймом. Не отказываясь в принципе от идеи участия финской армии в борьбе с большевиками, Маннергейм выдвинул ряд условий, при выполнении которых ему было бы проще добиться разрешения финского сейма на такое участие - основное - признание независимости Финляндии, а также присоединение к Финляндии Восточной Карелии и области Печенги на берегу Кольского полуострова. Хотя сам Юденич понимал, что «независимость Финляндии есть совершившийся факт» и что в отношениях с Финляндией нужно идти на уступки для получения от неё помощи в борьбе с большевизмом, ему не удалось склонить на эту точку зрения ни Колчака, ни Сазонова, которые стояли на принципах «непредрешения». В результате финские власти не только не разрешили формировать части из русских добровольцев, но и мешали офицерам, желавшим попасть в Северный корпус, отплыть легально из Финляндии в Эстонию.

Ещё 17 апреля 1919 года Всероссийское правительство адмирала А. Колчака выделило Юденичу 10 млн франков. Деньги шли долго, российский дипломатический представитель в Стокгольме получил первый миллион только в июне. 24 мая в Гельсингфорсе Н. Юденич создал и возглавил «Политическое совещание». В его состав вошли А. В. Карташёв, П. К. Кондзеровский, В. Д. Кузьмин-Караваев, С. Г. Лианозов, Г. А. Данилевский.

5 июня 1919 года Верховный правитель адмирал А. Колчак известил Н. Юденича телеграммой о его назначении «Главнокомандующим всеми русскими сухопутными, морскими вооружёнными силами против большевиков на Северо-Западном фронте», а 10 июня телеграмма была подтверждена официальным Указом.

Получив телеграмму А. Колчака, Н. Юденич отбыл в Ревель, а оттуда на фронт Северо-Западной армии, возглавлявшейся генералом Н. Родзянко. Объехав армию, Н. Юденич 26 июня вернулся в Гельсингфорс, всё ещё пытаясь добиться поддержки Финляндии. Однако после того, как Маннергейм 17 июля утвердил новую конституцию Финляндии, 25 июля президентом Финляндии стал профессор Стольберг, а Маннергейм уехал за границу. Надежда на помощь Финляндии пропала и 26 июля Н. Юденич отбыл на пароходе в Ревель.

Несмотря не недовольство «эстонской группы» старших офицеров, видевшей в приехавших из Финляндии Юдениче и его окружении «чужаков, прибывших на всё готовое», Юденич был принят, как гарантия поступления материальной помощи от союзников. Как писал в своих воспоминаниях генерал Ярославцев, один из командиров Северо-западной армии.

В течение августа Юденич успешно занимался вопросами снабжения армии. При этом были подготовлены (и с началом похода выпущены в обращение) бумажные денежные знаки достоинством 25 и 50 копеек, 1, 3, 5, 10, 25, 100, 500 и 1000 рублей. На оборотной стороне этих купюр имелась надпись, гласившая, что они подлежат обмену на общегосударственные российские деньги в порядке и сроки, определяемые Петроградской конторой Государственного банка.
По сути, это была своего рода наглядная агитация: каждый, получивший такие купюры в качестве платежа, должен был понять, что они станут настоящими деньгами лишь в том случае, если Петроград будет захвачен войсками Н. Юденича.

В сентябре-октябре 1919 года Н. Юденич организовал второй поход на Петроград. 28 сентября сравнительно хорошо подготовленная Северо-Западная армия, имевшая в своём составе 4 бронепоезда, 4 броневика и 6 танков английского производства, вместе с эстонскими войсками прорвала оборону Красной армии; 12 октября пал Ямбург, во второй половине октября Северо-Западная армия овладела Лугой, Гатчиной, Красным селом, Царским селом и Павловском. К середине октября белые вышли на ближайшие подступы к Петрограду (Пулковские высоты).

Однако им не удалось перерезать Николаевскую железную дорогу, что позволило Троцкому беспрепятственно перебросить подкрепления под Петроград и создать многократное превосходство красных над противником. Финны и англичане не оказали наступавшим эффективной помощи.
Усилились трения с эстонцами, которых отпугивали великодержавные устремления Н. Юденича и которым большевики пообещали значительные политические и территориальные уступки. Отсутствие резервов и растянутость фронта Северо-Западной армии позволили Красной армии 21 октября остановить наступление белых, а 22 октября прорвать их оборону. К концу ноября войска Н. Юденича были прижаты к границе и перешли на эстонскую территорию, где были разоружены и интернированы своими бывшими союзниками.

22 января 1920 года Н. Юденич объявил о роспуске Северо-Западной армии. Была сформирована Ликвидационная комиссия, которой Юденич передал оставшиеся у него 227 000 фунтов стерлингов. 28 января Юденич был арестован военнослужащими формирования Булак-Балаховича при содействии эстонских властей, но освобождён после вмешательства французской и английской миссий.

24 февраля 1920 года Н. Юденич выехал из Эстонии в вагоне английской военной миссии вместе с генералами Глазенапом, Владимировым и Г. А. Алексинским и 25 февраля прибыл в г. Ригу.

Неудивительно, что даже провал наступления Северо-Западной армии на Петроград в 1919 году не поколебал сложившееся среди русских офицеров и генералов мнение, что ГДЕ Н. ЮДЕНИЧ - ТАМ ПОБЕДА…

И ЕСЛИ НЕ СЧИТАТЬ АЛЕКСЕЯ БРУСИЛОВА, НА СКЛОНЕ ЛЕТ СЛУЖИВШЕГО В КРАСНОЙ АРМИИ, НИКОЛАЙ ЮДЕНИЧ ФАКТИЧЕСКИ ОКАЗАЛСЯ ПОСЛЕДНИМ ПОЛКОВОДЦЕМ СУВОРОВСКОЙ ШКОЛЫ, ПРЕДСТАВИТЕЛИ КОТОРОЙ ГРОМИЛИ ВРАГА НЕ ЧИСЛОМ, НО УМЕНИЕМ. НАУЧИВШИСЬ ИСПОЛЬЗОВАТЬ КАЖДЫЙ ЕГО ПРОМАХ, ТОЧНО РАССЧИТЫВАЯ НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА И ПРОЧИЕ УСЛОВИЯ ПОБЕДЫ, НА КАВКАЗЕ ОН ВЕЛ ЗА СОБОЙ СОЛДАТ НА САМЫЕ НЕПРИСТУПНЫЕ ВЕРШИНЫ, ВДЫХАЯ В НИХ ВЕРУ.

В эмиграции во Франции

Через Стокгольм и Копенгаген Н. Юденич выехал в Лондон. Будучи в Лондоне, Н. Юденич не выступал публично и отказался встречаться с репортёрами. Единственным человеком, которому Н. Юденич сделал визит, был Уинстон Черчилль.
Затем Н. Юденич перебрался во Францию и обосновался в Ницце, купив дом в предместье Ниццы Сен-Лоран-дю-Вар.
В эмиграции полностью отошёл от политической деятельности.
Принимал участие в работе русских просветительских организаций; возглавлял Общество ревнителей русской истории. В доме у Юденичей бывали жившие в Ницце П. А. Томилов, Е. В. Масловский, П. Н. Ломновский, Д. Г. Щербачёв, В. К. Пилкин.
Умер от туберкулёза лёгких. Был похоронен сначала в Нижней церкви в Канне, но впоследствии его гроб был перенесён в Ниццу на кладбище Кокад.

Русский военачальник, генерал от инфантерии (1915). Один из руководителей белого движения во время Гражданской войны 1918-1920 годов, командующий Северо-Западной армией.

Николай Николаевич Юденич родился 18 (30) июля 1862 года в в семье коллежского советника Николая Ивановича Юденича (1836-1892), потомственного дворянина Минской губернии.

В 1881 году Н. Н. Юденич окончил Александровское военное училище в . Служил в Лейб-гвардии Литовском полку. В 1887 году он окончил Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду и был произведен в гвардии штабс-капитаны.

В 1887-1889 годах Н. Н. Юденич был старшим адъютантом штаба 14-го армейского корпуса, в 1889-1890 годах командовал ротой в Лейб-гвардии Литовском полку. С 1892 года он служил старшим адъютантом штаба Туркестанского военного округа, в том же году был произведен в подполковники.

В 1894 году Н. Н. Юденич участвовал в Памирской экспедиции в должности начальника штаба Памирского отряда. В 1896 году он был произведен в полковники. С сентября 1900 года занимал должность штаб-офицера при управлении 1-й Туркестанской стрелковой бригады.

С 1902 году Н. Н. Юденич был назначен командиром 18-го стрелкового полка, которым командовал во время Русско-японской войны 1904-1905 годов. Принимал участие в сражении при Сандепу, где был ранен в руку, и Мукденском сражении, в котором был ранен в шею. Был награжден почетным Георгиевским оружием и произведен в генерал-майоры.

С февраля 1907 года Н. Н. Юденич являлся генерал-квартирмейстером штаба Кавказского военного округа. В 1912 году он был произведен в генерал-лейтенанты. В 1912-1913 годах он был начальником штаба Казанского, с 1913 года - Кавказского военного округа.

С начала Первой мировой войны 1914-1918 годов Н. Н. Юденич стал начальником штаба Кавказской армии, противостоявшей войскам Османской империи. На этом посту в декабре 1914 года он наголову разбил турецкие войска под командованием Энвер-паши в ходе Сарыкамышской операции. За эту победу военачальник был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени.

В январе 1915 года Н. Н. Юденич был произведен в генералы от инфантерии и назначен командующим Кавказской армией. В течение 1915 года подразделения под его командованием вели бои в районе города Ван, который несколько раз переходил из рук в руки. За действия армии в ходе Алашкертской операции генерал был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени.

В феврале 1916 года Н. Н. Юденич выиграл крупное сражение под Эрзерумом, а в апреле того же года захватил город Трапезунд. За это сражение военачальник был награжден орденом Святого Георгия 2-ой степени (последним в истории Российской Империи).

После Февральской революции 1917 года Н. Н. Юденич был назначен командующим Кавказским фронтом. В мае 1917 года он был уволен военным и морским министром Временного правительства за отказ вновь вести наступательные операции в направлении Мосула, навстречу английским войскам.

В ноябре 1918 года Н. Н. Юденич, живший в на нелегальном положении, эмигрировал в Финляндию. «Русский комитет», созданный в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) в ноябре 1918 года и претендовавший на роль российского правительства, в январе 1919 года назначил Н. Н. Юденича лидером белого движения на Северо-Западе , предоставив ему диктаторские полномочия. Н. Н. Юденичу удалось установить связь с омским правительством и Русским политическим совещанием в Париже.

В мае 1919 года по настоянию Н. Н. Юденич вступил в единоличное командование всеми силами белых на Северо-Западе, в июне того же года Верховный правитель телеграфировал ему о назначении «главнокомандующим всеми русскими сухопутными, морскими вооруженными силами против большевиков на Северо-Западном фронте». В августе военачальник вошел в состав созданного в Гельсингфорсе Северо-Западного правительства в качестве военного министра.

В мае-июне 1919 года Н. Н. Юденич организовал весеннее наступление Северного корпуса на . Силы белых прорвали фронт 7-й советской армии и к началу июня вышли к , и , угрожая . В августе контрнаступление красных отбросило их за
В феврале 1920 года Н. Н. Юденич покинул Эстонию. В эмиграции он жил в Великобритании, затем во Франции. Отойдя от политической деятельности, он принимал участие в работе русских просветительских организаций; возглавлял Общество ревнителей русской истории.