Рассказы пехотинцев, артиллеристов, танкистов, летчиков и многих других
советских воинов разных родов войск. Просто рассказы, десятки рассказов
о войне - какой они ее запомнили. Один абзац - одна чья-то история.

Мои солдаты всегда получали сапоги, но в один раз вдруг выдали
ботинки с обмотками, и ребята забастовали: "Мы не пехота, не будем в
ботинках ходить". А это было как раз после Курской дуги. Тяжелые бои
прошли, и мы быстро двигались вперед, почти не останавливаясь. И в одном
месте оказалось столько перебитых немцев, что все мои солдаты поснимали
с них для себя сапоги. Я даже технику подглядел, которой их научила
трофейная команда. Между ног для упора вставлялась палка, и одновременно
сдирали сапоги с трупа. Так потом я прямо не знал, куда деваться от
этого позора. Например, как-то мы двигались походной колонной, и вдруг
меня догоняет один из знакомых офицеров: "Ты не чувствуешь трупного
запаха?" - "Вроде нет". - "А вот ты знаешь, я как мимо твоей батареи
прохожу, так сразу чувствую", вроде как от этих немецких сапог. Но
вообще, немецкие сапоги мы почти не брали, и вот почему. Я обратил
внимание на то, что почти у всех наших солдат был высокий подъем ноги, а
у немцев почему-то почти все сапоги были рассчитаны на низкий подъем, и
именно поэтому они нам и не подходили. Когда под Сталинградом мы
захватили немецкий аэродром, то на складе нашли большой запас шикарных
хромовых сапог. Но сколько я их там не перемерил, и даже на размер
больше, но ни одна пара мне так и не подошла. Одеть-то я их еще как-то
мог, но уж очень сильно они жали в подъеме.

Почему люди очень боялись попасть в плен и готовы были сражаться до
последнего, и даже покончить с собой? Потому что плен - это позор, к
тому же родственники помимо позора могли подвергнуться еще и репрессиям
- это был тоже очень весомый фактор. Патриотизм, вера в победу,
романтика - это все, конечно, хорошо, и так оно на самом деле и было. Мы
готовы были умереть ради спасения Родины, но и фактор страха не
учитывать тоже нельзя...

И вдруг с удивлением вижу, что в нашу сторону во весь рост идут
командир полка, за ним начальник артиллерии полка, ПНШ - 2, комендант
штаба полка, в общем, человек семь всего, наверное. И я когда это все
увидел, то мне аж не по себе стало. Потому что там нам постоянно
досаждал снайпер. И после этого я вдруг вижу, что наш командир полка,
правда, я потом понял, что все они были подвыпившие, идет в полный рост.
И я еще в недоумении его спросил: "Товарищ подполковник, вы куда?" -
"Ааа, такой сякой. Трех паршивых фрицев боитесь", и пошел вперед, через
нашу траншею прямо в сторону немцев... Но я же им крикнул: "Там же
немцы!" Но нет, он все равно пошел на нейтральную полосу в полный рост,
а за ним и все остальные. И на нейтралке их всех из пулемета и
положили...

У русских самый лучший пароль - это мат. Тебе дают пароль, когда
идешь на задание, а если задержался, пароль поменяли. Ты возвращаешься и
начинают свои обстреливать. Единственное, что помогало - это мат. Как
начнешь его крыть, так сразу огонь прекращается.

В отношении тех наших людей, что попали в плен, я и тогда считал, и
сейчас считаю, что в каждом случае нужно было разбираться отдельно.
Выяснять, как попал, при каких обстоятельствах, как проявил себя в
плену. У меня ведь был один одноклассник, который прошел плен, и на
примере его трагической истории я видел всю несправедливость такого
общего отношения к нашим пленным. Его звали Анвар Нигматулин, до войны
он был студентом политехничекого института, но в начале войны его
призвали в армию, он попал на фронт, и уже летом 1941 года был ранен в
живот и попал в плен. И когда я после ярославского госпиталя вернулся
домой, то мы с приятелем пошли к нему в гости, и у нас состоялась очень
тяжелая встреча... Он жил в какой-то халупе, и во время нашего разговора
я заметил, что он очень грустный, и даже наше появление его не особо
обрадовало. Но потом мы понемногу разговорились, он нам рассказал
ужасные вещи, что ему довелось пережить в плену, а потом и говорит: "Вот
я по вам вижу, что Родина вас наградила и относится к вам как к родным
детям, зато ко мне отнеслась, как мачеха... Вы знаете, что мне каждую
неделю приходится отмечаться в МГБ? А о том, что я в плену заработал
чахотку и едва живу им вообще до лампочки... Ну, вы же меня знаете,
разве я предатель? И потом у меня ведь два побега, и есть люди, которые
могут это все подтвердить, но нет, там даже не хотят разбираться..." Он
чуть не плакал, когда все это рассказывал... Эта печальная встреча
оставила у меня на душе очень тяжелый осадок... А вскоре я узнал, что он
умер...

В первый раз это было, когда я еще служил в трибунале 175-й дивизии.
Ночью случилась какая-то тревога, то ли разведка немцев действовала, то
ли что-то еще, но в общем одна стрелковая рота покинула свои позиции.
Естественно, стали искать виновника, кто поднял панику. В конце концов,
указали на одного парня, но даже тогда было понятно, что его просто
назначили стрелочником, ведь все побежали и он тоже. К тому же я помню,
выяснилось, что он был комсомолец, но... Зачитали приговор, там это было
очень быстро... И вот когда он уже стоял перед автоматчиками, то вдруг
крикнул: "Да здравствует Сталин, да здравствует Родина!" Но его все
равно расстреляли...

На Кубани сделали для танков проход в минном поле, и был получен
приказ не останавливаясь войти в прорыв. Перед нами, через этот проход
под сильным немецким огнем прошли кавалеристы. Весь проход был завален
трупами людей и лошадей. Да и раненых вынести еще не успели, а тут
приказ –«Вперед!»...Мы и прошли по этому месиву. После боя, когда вместе
с механиком. монтировкой с траков счищали уже не поймешь чье мясо. я
думал. что мои нервы не выдержат этого. Понимаете, по раненым шли...

Обычно в пехоте кормили стандартно - суп гороховый или из пшенки,
гороховая каша из концентрата, перепадала нам и американская тушенка.
Другие бывшие офицеры рассказывают, что получали положенный офицерам
доппаек, так я за всю войну ни разу никакого доппайка в глаза не видел и
не получал. Питался, как и мои бойцы, с батальонного котла, но может
ротный старшина в котелок мне гущи побольше подкидывал, как офицеру и
своему командиру, и не более того. Трофеи выручали, "подножный корм".
Шли маршем, и батальонный повар накопал в поле картошки, закинул ее в
мундире в котел, хотял бойцов накормить, ничего другого не было. Но марш
шел без остановок, на ходу он не доглядел, вся картошка разварилась и
превратилась в кашу, пополам с песком. На привале он начал раздавать
картошку, а есть ее уже было невозможно, бойцы стали возмущаться, и как
раз мимо шел комполка. Ему пожаловались, мол, на обед помои какие-то
дали. Он подошел к полевой кухне, взял в руки котелок с картошкой,
попробовал, и... стал горячую картошку рукой размазывать по лицу
несчастного, ни в чем не виноватого повара... Чему удивляться, наш
комполка был человеком крутого нрава, иногда в атаку комбатов палкой
гнал, мог и ударить своей "дубиной" или кулаком любого офицера... В то
время мордобой со стороны старших командиров и постоянный грубый мат на
подчиненных ни у кого удивления не вызывали, таких, с позволения
сказать, "офицеров с высокой личной культурой" было немало...

Приказ передали, когда рассвело, и мы уже были на виду. При отходе у
нас был один убитый и трое раненых. Из-за дурости начальства потеряли
людей. Но так редко бывало. Потому я и полюбил разведку, что там сам
думаешь, а не пьяный дядя за тебя.

Подползаю к дому, слышу немецкую речь, пьяный немецкий галдеж, возле
дома сидит женщина и плачет. Я на нее наставляю револьвер и говорю:
"Ползи ко мне" - "Да откуда ты на мою голову взялся?! Да немцы в доме,
дети в лесу, что я делать-то с тобой буду?" - "Ползи говорю, а то убью".
Она была где-то моей матери ровесница 37-38 лет. Она подползла, я ее
обнял "Ползи - говорю - к нашим". Она знала куда ползти и уже наутро мы
вышли к переднему краю, услышали русскую речь."Ну - говорю - оставайся
или поползешь обратно?" - "Обратно, у меня дети там". И по сей день
жалею, что не сказал ей спасибо.

С немцами переругивались. Можно было увидеть и такое - Валентин Буц
вылезает на бруствер, садится возле пулемета, закуривает самокрутку, и
разговаривает с немецким пулеметчиком! Говорю ему – « Буц, немедленно
спустись в траншею! Тебя же сейчас немцы «снимут»! Он отвечает – «Все в
порядке, командир, я тут с одним немцем познакомился – и, сложив ладони
рупором, кричит – Карл! Карл!». С немецкой стороны доносится – «Момент,
нихт шпрехен! Фельдфебель комт!». А бывало и так - Валентин стреляет из
пулемета по противнику, оттуда отвечают огнем, но показалось ему, что
эта пулеметная дуэль - пустая, только зря патроны тратят. Валентин
кричит немцам – Эй! Фриц! Какого черта стреляешь!? Неожиданно оттуда
отчетливо доноситься – Я не Фриц, я Карл! – Давай не будем стрелять!-
Гут!- согласился Карл. Но война есть война. Я быстро Буца в сторону
отодвинул, мол, ты здесь еще натуральное братание, прямо на глазах у
«особиста» устрой, и дал длинную очередь по немецким позициям. Карл орет
со своей стороны – Нит гут! Мы же договорились!

Помню, что колонна идет, а солдаты прямо на ходу спят и храпят. И
если вдруг неожиданно останавливались, то задние наскакивали на впереди
идущих.

Уже где-то в Белоруссии пехота взяла в плен пять немцев, но их
передали мне, потому что у них совершенно негде было их держать. А там
как раз была такая обстановка, что я не мог отправить их в тыл. Поэтому
недели две они прожили в расположении моего учебного дивизиона. И что вы
думаете? Они с моими солдатами вроде даже как подружились, и никто к ним
никакой агрессии не проявлял... А уж как они были рады тому, что война
для них уже закончилась.

На железнодорожной станции стояли цистерны со спиртом, вся дивизия
перепилась. Потом надо было дальше атаковать, так немцы в узком проходе
между двух озер поставили два пулемета и всю дивизию на месте больше
суток держали, отражая атаки нашей пьяной пехоты... Народу там
положили... лучше не вспоминать...

В нашем 3-ем танковом полку был капитан – политрук, вроде на
должности парторга или полкового агитатора, который своим мужеством и
самоотверженностью заставил меня в корне поменять свое мнение о
комиссарах. Этот капитан, мог спокойно не ходить в бой, он не был
включен в состав какого-либо экипажа, но сам, по своей личной
инициативе, залезал в «шерман» шестым, и хоть, скрючившись в три
погибели в неописуемой тесноте, он не мог нам ничем в бою помочь, но сам
факт, что политрук с нами, идет навстречу смерти, вызывал наше
неподдельное восхищение.

С нами медсестра в разведку ходила, москвичка Валя, девка была огонь,
попробуй не взять раненого. Она сразу пистолет вытаскивает: "Я тебя
пристрелю!" Но Валя, медсестра, несчастливая была, что ни познакомится с
офицером, его убьет.

Как-то я находился на своем НП на передовой, было затишье, поэтому мы
с командиром роты прямо в окопе решили сыграть в шахматы. Прямо там в
окопе положили доску на ящик из под патронов, играем, и вдруг внезапный
артналет, немцы такое часто практиковали, да и мы потом тоже. И этому
парню осколком срезало верхнюю часть головы, причем, вся это масса мозга
упала прямо на шахматную доску... С тех пор я в шахматы не играл ни
разу, потому что когда вижу шахматную доску, то у меня перед глазами
сразу всплывает эта ужасная картина...

Когда говорят, что на передовую приезжали фронтовые бригады, то у
меня это всегда вызывает улыбку. Вот сколько я не был на фронте, но ни
разу и близко не видел ни одной бригады артистов, дальше КП дивизии они
ни-ни.

У меня была одна знакомая связистка. Она была совсем молодая девушка,
24-го года, сталинградка. И вдруг за что-то на нее взъелся ее командир
взвода. Наверное, все-таки она не оправдала каких-то его определенных
надежд, потому что потом я про него как о человеке слышал плохие отзывы.
И когда у нас однажды запланировали разведку боем, то пойти с
наступающими он назначил именно ее... Но получилось так, что этот
разговор состоялся при мне, и я видел, как она чуть не плача пыталась
объяснить, что ей будет тяжело выполнить такое задание. А он ей говорил:
"Ничего, ничего, голубушка. Привыкай, ты же солдат, а у меня других
людей нет..."

Уже после завершения боев я лежал в блиндаже, но все никак не мог
заснуть. Стояла настолько непривычная для фронта, какая-то гнетущая
тишина, от которой действительно можно было оглохнуть. Буквально ни
единого выстрела, ни разрыва снаряда или мины. И вдруг раздалась
автоматная очередь, одна, вторая, и я мгновенно заснул. А утром мне
рассказали, что один из моих солдат измученный вшами, скинул нижнюю
рубаху и стал ее расстреливать из автомата... Все, конечно, посмеялись,
а я его даже поблагодарил: "Спасибо, браток, а то бы я так и не заснул".

Два раза в день, утром рано и вечером поздно дядя Володя и дядя
Андрюша привезут кухню. По-разному бывало, когда хорошо кормили, а когда
по восемь дней ничего нет. Жрать было нечего. А с минами и патронами
проблем не было, можно набирать в округе, сколько хочешь, и из немецких
пулеметов стреляли, а мы мины немецкие использовали, даже немецкие
минометы захваченные. Но оружие у них лучше было, прицельнее, оптика
хорошая.

Выгрузили меня и одного раненого солдата, нацмена, занесли в какое-то
здание, и положили на нары. А на грудь нам положили по бутерброду с
маслом, и что-то еще. А мне и так плохо, есть не могу и не хочу, к тому
же и рука еще не действовала, как и нога, она была недвижима. И вот так
я лежал и наблюдал за ним. Он то украдкой посмотрит на мой паек, то
отвернется. Опять посмотрит, отвернется. А потом вдруг взял его резко и
съел. И я его за это не осуждаю, он видно очень голодный был.

Я понимал важность образования, и именно поэтому всегда старался
подбирать себе пополнение из молодых ребят с образованием. Например, на
Курской дуге нам прислали много узбеков, но мне удалось выбрать человек
десять, восемь из которых были молодые ребята, окончившие десять
классов. Все они были грамотные ребята, которыми я был доволен. Недаром
говорят, что войну выиграла молодежь и десятиклассники, в частности,
все-таки образование очень многое значит.

Военкову было 35-40 лет. У него был свой портной, парикмахер, фаэтон,
ездовой. Как барин жил. Начальство у него было куплено дорогими
трофеями. На задания он не ходил. Как-то раз на этом Гроне раздухарился
и решил пойти в поиск. Я с ребятами договорился: "Плывем на лодке. Я на
середине лодку переворачиваю. Вы выплываете, а его топлю." Он уже в
лодку вступил, а потом передумал и на берег.... А схлестнулись мы с ним
из-за медсестры Нины. Я однажды полез к ней. Она говорит: "Я еще
девушка". Я знал, что меня все равно убьют и связывать свою судьбу с ней
не собирался, но решил ее сохранить. Она приходила ко мне, мы спали
вместе. Никто к ней не лез - с разведкой никто связываться не хотел. А
командир роты положил на нее глаз.

Один раз на наш дозор из четырех человек выскочил немецкий
бронетранспортер. Солдаты, что сидели в нем, бросили ребятам пачку
папирос и поехали дальше. Ни они, ни мы не стреляли.

Я всю войну «отбрыкивался» от предложений вступить в партию. Но
вскоре после войны в армии появились «новые правила игры». У меня,
усиленно отмечая нашу Победу, ушел в глубокий запой командир батареи, и
из этого запоя он не вернулся. Мне какое-то время пришлось командовать
батареей вместо него. Замполит полка поднял шум – «Почему батареей
руководит беспартийный? Как такое может произойти?».И меня в приказном
порядке отправили «поступать в большевики».

В запасной полк приехали "покупатели", проводить курсантский набор в
Ташкентское пехотное училище имени Ленина. Я со своими 7-ю классами
школы считался образованным, подходящим кандидатом на учебу, и меня
вместе с другими "грамотными" привели на "отборочную комиссию". В
комнате висела школьная доска и два подполковника проводили набор. Я
зашел, мне дают в руки мел и говорят - "Напиши Н2О", написал, - "Что
это?", я усмехнулся - "Вода" - "Молодец, ты принят в училище".

За «стрельбу по своим» в бою, всех поголовно под трибунал не
отдавали. Так бы в артиллерийских частях офицеров бы не осталось.
Покажите мне хоть одного человека провоевавшего в пехоте хотя бы
полгода, который скажет, что никогда не получал «огневого гостинца» от
своих артиллеристов, «катюш» или штурмовиков с ИЛ-2. Ведь на поле боя
зачастую невозможно ничего понять.

31/12/1944 дивизион взял с боем польское село. Мы, управленцы,
немного задержались, пока связь смотали и так далее. Подъезжаем к селу,
а там все пьяные «в стельку», даже часовых не выставили… В деревне бойцы
захватили немецкие грузовые машины набитые доверху рождественскими
подарками для солдат вермахта. А в каждом подарочном ящике была чекушка
рома. Ну, и тут началось, сами понимаете. Новый Год все-таки. А то был у
меня на памяти случай, еще в моем «первом» полку. Весь полк напился, а
немцы, перешли в контратаку…

Дают тебе приказ, допустим – « К 12-00 выдвинуться к деревне
такой-то, занять и оборудовать НП и начать корректировку», и при этом
тебе говорят, что наш пехота уже взяла этот населенный пункт и твердо в
нем закрепилась. Но ты уже «тертый калач», и прекрасно знаешь, что такое
на фронте – «фальшивый доклад», и как это нередко уже было, нашей пехоты
нет в этой деревне и в помине, и никогда не было.

Его угораздило попасть в танкисты. Но он откровенно боялся залезать в
танк, опасался сгореть заживо. Дело доходило до смешной, но абсурдной
ситуации. Он в атаку бежал за своим танком, сзади. Его почти силой
затащили в танк. Через метров двести в танк прямое попадание. Этому
старшему лейтенанту оторвало голову, но в последней предсмертной
конвульсии, его руки намертво схватили за ногу раненого механика -
водителя танка. Механик с трудом вырвал свою ногу из рук уже
обезглавленного трупа офицера.

Боли я не почувствовал, но понял, что ранен в поясничную область, как
потом оказалось, был задет и позвоночник. Пытаюсь встать, а ноги не
действуют. Лежу, как говорится «скучаю», и ясно понимаю, что мне
«конец»: двигаться я не могу, и помочь мне абсолютно некому, вокруг ни
души…. А в таких ситуациях только в кино кричат: «Санитары!» У нас в
батальоне, например, была только одна девушка-санинструктор, два пожилых
санитара, и всего одна санитарная повозка. Ну, сколько человек они могли
спасти? Поэтому выживали, в основном, те раненые, которые сами могли
добраться до медсанбата…. Но мне крупно повезло! Вдруг вылетает из-за
поворота открытый «Виллис». В нем были водитель и два офицера с рацией.
Они меня спрашивают: «Солдат, где тут немцы контратакуют?» Я как смог
показал направление, они передали это по рации и…. развернулись, чтобы
уехать… Я закричал: «Ребята, заберите меня отсюда!» Они посмотрели на
меня как-бы решая, стоит ли…. Один из них говорит: «Х.. с ним», и
правда, что тогда стоила солдатская жизнь? Ничего! Но второй сказал:
«Давай возьмем его». И они меня все-таки подобрали, и отвезли в тыл. Но
медсанбат, в который меня привезли, уже почти был готов к эвакуации, и
меня не хотели принимать…. А мне было уже очень плохо, и, набравшись
последних сил, я заявил тому санитару: «Сейчас пристрелю тебя, и мне за
это ничего не будет», у меня еще была с собой винтовка. Угроза
подействовала, и меня отправили в прифронтовой госпиталь.

Шли уличные бои во Львове. Не самые жестокие бои, а так, терпимо.
Стояла ясная погода, и тут, вдруг, по городу текут ручьи. Да не простые,
а пивные...В центре города стоял пивной завод, в его больших подвалах, в
огромных дубовых чанах, хранилось пиво. Бойцы, узнав об этом, спускались
в подвалы, автоматными очередями простреливали чаны и пили пиво,
хлеставшее струей, из пулевых отверстий, доходя до бессознательного
состояния. Когда пиво залило подвал, там немало народу просто
захлебнулось...

Мне запомнилось, эпизод, как раз под Москвой было, уже не в моготу
было мне, физически не в моготу. Уже искать и копать могилы некогда,
всех своих уложишь. Но эта яма. В ней еще шевелились. Еще живые. Вот так
было. И Сталинград еще. Еще шевелились в яме. А других ям мы не
заготавливали. Чтобы выкопать яму, подготовка нужна соответствующая. Вот
эта мне запомнилась штука. Потом ездил под Сталинград посмотреть, как
там. По три человека на полк оставалось. В полку по три, четыре, пять
человек – а так-то три тысячи! В общем, когда заткнули эти ямы, столько
было людей… Неприятно это. Я сейчас думаю, может быть, эти ямы-то и
сыграли роль. Мы брали масштабом, по счету, количеством мы брали. Не
честно. Потому, что техники мало было. Это ужас. В училище еще учили:
«Вперед», да «Вперед».

У меня был ординарец, пожилой мужик в возрасте 55 лет, отец 4-х
детей. Я перед самой переправой прогнал его из нашей лодки, мне очень не
хотелось, чтобы его дети стали сиротами. Так он мне несколько раз
передал на плацдарм котелок с жареными грибами. Как он их умудрился без
масла пожарить, не знаю… Но это была самая вкусная вещь, которую я
когда-то в жизни ел.

И добыл я себе в этот день с одного немца очень красивый
никелированный «мадьярский» пистолет. Слава об этом пистолете быстро
разнеслась среди наших офицеров. Вдруг приходит ко мне сам комиссар
полка и спрашивает – «Что у тебя там за пистолет такой особенный? Подари
мне его». Нет, думаю, хоть и не жалко мне было этой «мадьярской
игрушки», но лучше немцам этот пистолет отдам, чем замполиту. Не любил я
комиссаров… К этому времени, все мои былые восторги в адрес
коммунистической партии безвестно канули в Лету. А этот замполит уж
больно паршивым человеком был. Говорю ему – «Да нет у меня уже этого
«трофея». Я его на «наган» обменял». Он нахмурился, ушел. Но кто-то
видимо «доложил» комиссару, что пистолет по - прежнему у меня… Началось
награждение за днепровский плацдарм. Всех моих ребят наградили орденами
или медалями «За Отвагу», а я все жду, вроде и мне положено. В соседнем
полку капитану- связисту за то, что просто починил перебитую связь, дали
Героя Союза, а я то два раза связь через реку на плацдарм проложил. На
Героя не рассчитывал, но ордена ждал. Вдруг вызывает меня сам командир
полка и интересуется – «Что там у тебя за история с замполитом? Он твой
наградной лист в клочья порвал». Показываю ему трофейный пистолет, и
рассказываю в чем дело. Командир полка сразу меня предупредил, что зря я
с этим комиссаром связался. А вскоре меня начал замполит давить со всем
усердием, что в полку офицеры уже спорили, что произойдет раньше – или
немцы Борока убьют, или его замполит в штрафбат быстрее определит.
Комиссар у нас был активный, он и командира полка «подсидел», без
зазрения совести, «подставил его по полной программе». И когда после
Житомира, командир полка уходил из нашей части, то забрал меня с собой в
армейский резерв, прекрасно понимая, какие неприятности меня ждут
впереди, если я останусь воевать в полку рядом с этим комиссаром. Спас,
одним словом.

Там был еще один эпизод, который породил во мне желание жить. Когда
нас только привезли в Уфимский госпиталь, то раненых сначала мыли.
Происходила эта процедура так: в одной хорошо протопленной комнате
десяток молодых здоровых девушек, совершенно обнаженных, только в
небольших клеенчатых передничках, отмывали раненых от окопной грязи,
срезали старые повязки и промывали раны. Я достался молодой чернявой
украинке Оксане, вижу ее как сейчас. До сих пор не знаю, с умыслом или
нет, была продумана эта процедура, но молодые, горячие тела этих
девушек, их ласковые руки, вернули многим раненым желание жить…

У нас никого не награждали, только братскими могилами. Собирали всех
погибших, давали троекратный залп, и идем дальше…. Ведь кого тогда могли
наградить? Того, кто в течение долгого времени мог остаться в живых,
т.е. штабисты, артиллеристы. А мы, пехота, были хворостом, который
подбрасывали в огонь войны.

Большая группа офицеров встречала вместе Новый 1945 й год, с нами
были девушки-связистки из штаба полка. Все знали, что у Иосифа
прекрасный голос, он великолепно пел, и после войны все прочили ему
карьеру оперного певца. Выпили несколько тостов. Стали просить Каплан
чтобы он спел, Иосиф не был против. Одна сержантка, к которой комбат
Дмитриев был неравнодушен, подсела к Каплану и приобняла его за плечи,
слушая песню. А Дмитриев уже был "готов", как говорится, лыка не вязал.
И посередине песни прозвучал выстрел. Комбат, сидевший напротив Каплана,
вытащил пистолет из кобуры и в упор застрелил ротного выстрелом в
голову... Приревновал... Дмитриева обезоружили, с него сорвали погоны,
и... оставили служить рядовым в штабе полка. Не судили!.. Начальники
пытались все списать на "случайный выстрел". Я несколько раз подходил к
начштаба, подполковнику Шутову и спрашивал -"Почему Дмитриев ходит
свободным, а не находится в штрафбате? Он же, гнида, своего офицера
убил!", на что Шутов мне неизменно отвечал - "Мы его после войны судить
будем".

Где-то в районе Полтавы мы двигались походной колонной и вдруг нас
остановили, и построили в каре. Смотрим, выносят на носилках парня лет
восемнадцати, щупленького такого. Оказывается, он был самострел, и
прострелил себе ногу. Испугался видно войны. И его прямо лежачего, он
ведь ни встать, ни повернуться не мог, громко стонал, смершевец в
затылок и застрелил... Но и этот случай на всех нас тоже произвел не
воспитательное, а скорее отрицательное впечатление... Даже жалость к
нему была, хоть он и был самострел.

Вторая мировая война. Потери в танковых дивизиях с обеих сторон исчисляются десятками подбитых машин и сотнями погибших солдат. Однако у «Белого тигра», немецкого танка, порожденного самим Адом, и Ваньки Смерти, чудом выжившего русского танкиста с уникальным даром, своя битва. Свое сражение. Свой поединок.

Танкист на «иномарке». Победили Германию,… Дмитрий Лоза

Штрафник, танкист, смертник Владимир Першанин

Новая книга от автора бестселлеров «Командир штрафной роты», «Смертное поле» и «Штрафник из танковой роты». Пронзительный роман о судьбе советского танкиста в годы Великой Отечественной войны. Он прошел огонь, кровь и медные трубы. Он выжил в страшной мясорубке 1941 года и кромешном аду 42-го. Он был штрафником-смертником, шесть раз горел в танке, но всегда возвращался в строй. За плечами у него - оборона Москвы и победа под Сталинградом, а впереди - тяжелейшие бои за Харьков, Курская дуга и битва за Днепр… Не ждите от этой книги победных фанфар…

Танкисты. «Мы погибали, сгорали…» Артем Драбкин

НОВАЯ СЕРИЯ ведущего военного историка. Краткий курс Великой Отечественной, взятый за основу популярного телесериала. Продолжение супербестселлера «Я дрался на Т-34». Легендарная «тридцатьчетверка» недаром стала главным символом Победы и, вознесенная на пьедестал, стоит в качестве памятника Освобождению по всей России и половине Европы. Что в первую очередь вспоминали ветераны Вермахта, говоря об ужасах Восточного фронта? Армады советских танков. Кто вынес на своих плечах основную тяжесть войны, заплатил за Победу самую высокую цену и умирал…

Танкист на «иномарке» Дмитрий Лоза

Герой Советского Союза Дмитрий Федорович Лоза в составе 46-й гвардейской танковой бригады 9-го гвардейского танкового корпуса прошел тысячи километров но дорогам войны. Начав воевать летом 1943 года под Смоленском на танках «Матильда», уже осенью он пересел на танк «Шерман» и на нем дошел до Вены. Четыре танка, на которых он воевал, сгорели, и два были серьезно повреждены, но он остался жив и участвовал со своим корпусом в войне против Японии, где прошел через пески Гоби, горы Хингана и равнины Маньчжурии. В этой книге читатель найдет талантливые…

Танкист Дмитрий Кружевский

Он родился в другом мире. Но посланный магом на поиски могущественного артефакта, мог ли он подумать, что покинув свой мир окажется в другом, где идет ВОЙНА. Где в бой идут стальные машины, а с неба падают железные птицы с крестами на крыльях.

Клим Ворошилов - 2/2 или три танкиста и собака Анатолий Логинов

Аннотация: Трое друзей, работающие в небольшой украинской фирме "Танкосервис", отправились в июне 200.. года на охоту, а попали… в июнь 1941 года - в самый тяжёлый для Советского Союза период войны. Перед ними стоит нелёгкая задача - не только выжить, но и сделать всё для приближения победы над врагом. Они не претендуют на роль советников руководства СССР. Просто делают всё, что могут, там, где труднее всего - на передовой. Делают тяжелую, кровавую, грязную, страшную, но такую необходимую работу. И помогают им "Рыжий" - танк КВ-2, и среднеазиатская овчарка…

«Тигры» в грязи. Воспоминания немецкого танкиста Отто Кариус

Командир танка Отто Кариус воевал на Восточном фронте в составе группы армий «Север» в одном из первых экипажей «тигров». Автор погружает читателя в самую гущу кровавого боя с его дымом и пороховой гарью. Рассказывает о технических особенностях «тигра» и его боевых качествах. В книге приведены технические доклады по испытаниям «тигра» и отчеты о ходе боевых действий 502-го батальона тяжелых танков.

Три танкиста из будущего. Танк прорыва времени… Анатолий Логинов

Новое слово в жанре альтернативной фантастики! Неожиданный поворот классического сюжета о «провале во времени». Оказавшись в июне 1941 года, трое наших современников не рвутся в Кремль, на прием к Сталину, не пытаются стать «тайными советниками вождя», а, отремонтировав подбитый КВ-2, принимают бой. Потому что прошлое можно изменить только так - не «сверху», где слишком велика инерция истории, а встав плечом к плечу с дедами и прадедами. Потому что в конечном счете исход войны решается не в высоких штабах, а на передовой, и сотворить чудо способны…

Легенды танкистов Андрей Мартьянов

Андрей Леонидович Мартьянов - русский писатель и переводчик фантастических и исторических произведений; основные жанры - исторические романы, фэнтези, фантастика. Впервые заявил о себе, как о писателе, романом «Звезда Запада», посвященном мифологии древней Скандинавии (премия «Большой Зилант» 1997 г. за лучшее произведение года). Известен также циклом историко-фантастических романов «Вестники Времен» (в соавторстве с М. Кижиной), фантастическими романами «Операция Рюген», «Роман с Хаосом» и др. Если вы взяли в руки его книгу, то вы всегда можете…

Воспоминания солдата Гейнц Гудериан

Аннотация издательства: Автор книги «Воспоминания солдата» – бывший генерал-полковник танковых войск вермахта Гейнц Гудериан, принимавший активное участие в осуществлении гитлеровских планов «молниеносной войны». «Воспоминания» представляют собой уникальный документ эпохи, повествующий о драматических событиях европейской и всемирной истории в период 1939-1945 гг. Hoaxer: Этот текст воспроизведён по изданию Г. Гудериан, «Воспоминания солдата», М.: Воениздат, 1954., а то издание было, соответственно, переводом немецкого – H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten.…

Немецкие танки в бою Михаил Барятинский

Если верить статистике, за всё время существования Третьего Рейха в Германии было произведено чуть более 50 000 танков и самоходных орудий – в два с половиной раза меньше, чем в СССР; а если считать ещё и англо-американскую бронетехнику, то численное превосходство союзников было почти шестикратным. Но, несмотря на это, немецкие танковые войска, ставшие главной ударной силой блицкрига, завоевали для Гитлера пол-Европы, дошли до Москвы и Сталинграда и были остановлены лишь колоссальным напряжением сил советского народа. И даже когда война покатилась…

Пленных не брать! Виктор Бурцев

Недалекое будущее. Россия, раздираемая нищетой и внутренними конфликтами, обменявшаяся тактическими ядерными ударами с Украиной и ввязавшаяся в катастрофическую войну с Грузией. Бывший танкист Валерий Птахин, который оказывается замешан в загадочной военной миссии на нейтральной территории. Недалекое прошлое. Советский Союз, войска которого незадолго до начала Великой Отечественной войны вторгаются в Финляндию. Полковой комиссар Станислав Воскобойников, направленный командованием в загадочную военную миссию в глубине финской территории.…

Великий Дракон Т-34 Игорь Подгурский

Июль 1943 года. В разгар танкового сражения под Прохоровкой экипаж капитана Ковалева, уже распрощавшийся с жизнью, вдруг на глазах изумленных немцев буквально растворяется в воздухе, да еще и c тридцатитонным «железным конем» в придачу. Где они очутились, кто сотворил сей казус, каким образом к бойцам Красной Армии прибился целый майор вермахта, расторопным танкистам предстоит выяснить уже весьма скоро. А пока, попавшие из огня да в полымя, они вынуждены отбиваться от отряда… черных рыцарей, явно принявших их Т-34 за дракона или какое иное исчадие…

" Спустя многие годы после окончания Великой Отечественной в Минском Доме офицеров шла военно-историческая конференция. Выступавший ветеран-танкист, говоря о роли танковых подразделений в оборонительном бою, сослался на собственный пример и рассказал о бое 19 августа 1941 года, когда танковый экипаж КВ-1, которым он командовал, подбил под Ленинградом 22 немецких танка.

Один из ораторов, усмехнувшись, заявил о том, что этого не было и быть не могло! Тогда ветеран Зиновий Григорьевич Колобанов передал в президиум пожелтевший листок фронтовой газеты. Руководивший конференцией генерал быстро пробежал глазами текст, подозвал скептика к себе и приказал: «Читай вслух, чтоб весь зал слышал!».

«Только во втором часу дня на дороге появились вражеские машины. - Приготовиться к бою! - тихо скомандовал Колобанов. Захлопнув люки, танкисты мгновенно замерли на своих местах. Тут же командир орудия старший сержант Андрей Усов доложил, что видит в прицеле три мотоцикла с колясками. Незамедлительно последовал приказ командира:
- Огня не открывать! Пропустить разведку!

Немецкие мотоциклисты свернули налево и помчались в сторону Мариенбурга, не заметив стоявший в засаде замаскированный КВ. Выполняя приказ Колобанова, не стали открывать огня по разведке и пехотинцы из боевого охранения.

Теперь все внимание экипажа было приковано к идущим по дороге танкам...Они шли на сокращенных дистанциях, подставляя свои левые борта почти строго под прямым углом по отношению к орудию КВ, тем самым представляя собой идеальные мишени. Люки были открыты, часть немцев сидела на броне. Экипаж даже различал их лица, так как расстояние между КВ и вражеской колонной было невелико - всего около ста пятидесяти метров.

Головной танк медленно въехал на перекресток и вплотную приблизился к двум березам - ориентиру № 1, намеченному танкистами перед боем. Тут же Колобанову доложили о количестве танков в колонне. Их было 22. И когда до ориентира остались секунды движения, командир понял, что медлить больше нельзя, и приказал Усову открыть огонь...

Головной танк загорелся с первого выстрела. Он был уничтожен, даже не успев полностью миновать перекресток. Вторым выстрелом, прямо на перекрестке, был разбит второй танк. Образовалась пробка. Колонна сжалась, как пружина, теперь интервалы между остальными танками стали и вовсе минимальными. Колобанов приказал перенести огонь на хвост колонны, чтобы окончательно запереть ее на дороге.

Но на этот раз Усову не удалось с первого выстрела поразить замыкающий танк - снаряд не долетел до цели. Старший сержант откорректировал прицел и произвел еще четыре выстрела, уничтожив два последних в колонне танка. Противник оказался в ловушке.

Первое время немцы не могли определить, откуда ведется стрельба, и открыли огонь из своих орудий по копнам сена, которые тут же загорелись. Но вскоре они пришли в себя и смогли обнаружить засаду. Началась танковая дуэль одного КВ против восемнадцати немецких танков. На машину Колобанова обрушился целый град бронебойных снарядов. Один за другим они долбили по 25-миллиметровой броне дополнительных экранов, установленных на башне КВ. От маскировки уже не осталось и следа.

Танкисты задыхались от пороховых газов и глохли от многочисленных ударов болванок о броню танка. Заряжающий, он же младший механик-водитель, красноармеец Николай Роденков работал в бешеном темпе, загоняя в казенник пушки снаряд за снарядом. Усов, не отрываясь от прицела, продолжал вести огонь по вражеской колонне...

Немцы, понимая, что попали в западню, пытались маневрировать, но снаряды КВ поражали танки один за другим. А вот многочисленные прямые попадания вражеских снарядов не причиняли особого вреда советской машине. Сказывалось явное превосходство КВ над немецкими танками по силе огня и в толщине брони...

На помощь немецким танкистам пришли двигавшиеся вслед за колонной пехотные подразделения. Под прикрытием огня из танковых пушек для более эффективной стрельбы по КВ немцы выкатили на дорогу противотанковые орудия.

Колобанов заметил приготовления противника и приказал Усову ударить осколочно-фугасным снарядом по противотанковым пушкам. С немецкой пехотой вступило в бой находившееся позади КВ боевое охранение. Усову удалось уничтожить одно ПТО вместе с расчетом, но вторая успела произвести несколько выстрелов. Один из них разбил панорамный перископ, из которого вел наблюдение за полем боя Колобанов, а другой, ударив в башню, заклинил ее. Усову удалось разбить и эту пушку, но КВ потерял возможность маневрировать огнем. Большие довороты орудия вправо и влево можно было теперь делать только путем поворота всего корпуса танка. По существу, КВ превратился в самоходную артиллерийскую установку.

Николай Кисельков вылез на броню и установил вместо поврежденного перископа запасной. Колобанов приказал старшему механику-водителю старшине Николаю Никифорову вывести танк из капонира и занять запасную огневую позицию. На глазах у немцев танк задним ходом выбрался из своего укрытия, отъехал в сторону, встал в кустах и вновь открыл огонь по колонне.

Теперь пришлось усердно потрудиться механику-водителю. Выполняя распоряжения Усова, он поворачивал КВ в нужном направлении. Наконец последний 22-й танк был уничтожен. За время боя, а он длился больше часа, старший сержант А. Усов выпустил по танкам и противотанковым орудиям противника 98 снарядов».

(«Герой, не ставший героем». Александр Смирнов).

Чем же можно объяснить такой фантастический успех экипажа старшего лейтенанта Колобанова?

Прежде всего - боевым опытом командира. В составе 20-й тяжелой танковой бригады в должности командира роты ему довелось участвовать в советско-финской войне 1939-1940 годов. Бригада, вооруженная главным образом танками Т-28 (три башни, одна с 76- мм пушкой и две пулеметные), первой вышла к линии Маннергейма. Именно тогда Колобанов в первый раз горел в танке. В бою у озера Вуокса опять пришлось спасаться из горящей машины. Третий раз он горел при наступлении на Выборг.

Но возникает вопрос - почему же столь опытный танкист в августе 1941 года был всего лишь старшим лейтенантом?

13 марта 1940 года, когда вступил в силу мирный договор между СССР и Финляндией, солдаты двух ранее противостоящих армий на ряде участков фронта приступили к «неформальному общению» друг с другом. Появились водка и спирт...

Принимала в этом участие и рота Колобанова, который то ли не счел необходимым это пресечь, то ли не смог этого сделать. Его уволили из армии в запас.

С началом Великой Отечественной войны Колобанова призвали в 1-ю танковую дивизию, создававшуюся на базе 20-й тяжелой танковой бригады, в которой он воевал во время войны с финнами, присвоили звание старшего лейтенанта и назначили командиром роты тяжелых танков КВ.

Не был новичком в бою и наводчик старший сержант Усов. Призванный в Красную Армию в 1938 году, он участвовал в походе в Западную Белоруссию в должности помощника командира взвода одного из артиллерийских полков, во время советско-финской войны воевал на Карельском перешейке. Окончив специальную школу командиров орудий тяжелых танков, стал танкистом... Опытный артиллерист, переучившийся на наводчика танкового орудия, - не мальчишка после учебки, и стрелял Усов соответственно.

Танк КВ-1, при всех имевшихся недостатках его ходовой части, толщиной брони и мощью орудия действительно превосходил все имевшиеся у немцев в 1941 году танки. Кроме того, на машине Колобанова еще и дополнительный броневой экран установлен был. Поразить его, на заранее выбранной опытным командиром позиции с вырытым капониром немцам было очень непросто. После того, как были подбиты первая и последняя машины, они оказались в ловушке - вокруг дороги была заболоченная местность. Надо отдать должное их стойкости и профессионализму - сумели все же в такой непростой ситуации добиться множества попаданий, башню заклинили.

И, конечно, очень важным было отсутствие в этом бою немецкой авиации. Сколько раз немцы уничтожали самые удачные засады, вызвав пикирующие бомбардировщики «Ю-87», способные бомбить с очень высокой точностью.

Подвиг экипажа Колобанова был зафиксирован в печати сразу же, в 1941 году. Сейчас специалисты по истории танков признают феноменальную результативность этого боя.

За этот уникальный бой командир 3-й танковой роты старший лейтенант Колобанов был награжден орденом Боевого Красного знамени, а командир орудия его танка старший сержант Усов - орденом Ленина.

Вопрос, почему не Золотыми Звездами Героев был отмечен этот подвиг, остается открытым до сих пор..."

Начало

23 июля 1941г. призван на службу. Грозную, долгую. Явился в военкомат в Копьево, посмотрели – тракторист, отправили домой убирать урожай. Осенью вручили новую повестку и призвали в 301 стрелковую дивизию в Красноярске. В феврале 1941г в Воронежской области зачислен был пулеметчиком в пехотные войска. Тяжело было: технику, оружие, боеприпасы, продовольствие – все тянули на себе. Боевое крещение - первый бой с фашистами принял на Харьковском направлении. Бросили нас на замену разбитой стрелковой дивизии. У деревни Шибекино видели штабеля трупов наших солдатов – очень много – смотреть страшно. Мы прошли в тягостном молчании. Столько убитых видели впервые…

Через несколько километров появились три мессершмитта. Команда: «Огонь по самолетам!» Заняли огневые рубежи. Убит 2-ой номер. Стояли в обороне, враг пристреливался, приходилось часто менять позиции. На замену убитого, дали мне паренька из Тасеевского района.

Пули стригли каждый бугорок,
Кровью захлебнулась вновь пехота
И вскочил. Как будто без сапог,
Сашка выручать родную роту.
Смерть нашел – плюнул ей в зрачок
Разве жизнь такому надоела?!
В трудный час и сердце - лишь клочок
Родины твоей большое тело.

И второй мой помощник убит. Ну, думаю, моя очередь. Вся военная техника задействована, чтобы уничтожить солдата. Жить хочется и приказ выполнить надо. Прижмешься к земле. Весь день (это было в марте) дождь со снегом. Насквозь мокрый, а ночью мороз потянет и замерзнет на тебе мокрая одежда. Если бы такое день- два, а то неделя, вторая. Я сибиряк. А не выдержал. Заболел, повезли на повозке, не могут найти госпиталь. Очнулся я в госпитале №477 в Новом Осколе, 12 дней был без сознания, вроде никакого ранения. А ведь едва жив остался.

Первая награда

Пришел приказ: всех специалистов (механизаторов) из госпиталей направлять в Москву. Там набирают роту в третий танковый корпус. Несколько месяцев был на формировании, очень плохо кормили- 400 граммов хлеба и вода.

После комплектования направили на Калининский фронт. 12 марта 1942г. первый бой на танке. Помню одно: броня жгла то огнем, то холодом, битая колея вытряхивала душу. Наступление шло западнее Ржева.

Памятный бой на Курско-Орловском направлении. Мне довелось участвовать в одном из самых больших сражений Великой Отечественной войны. Это было 12 июля 1943г. Одновременно 1.200 советских и фашистских танков столкнулись в грозном бою.

Сражение продолжалось с 5 июля по 23 августа. В этой битве наши ценой больших потерь разгромили 30 немецко-фашистских дивизий. Помню утро перед боем. Ясное небо, ласковое солнце, тишина. И соловьи – курские. Письмо решил домой написать, притулился к подкрылку машины, сочинил, привет всем передал. Затем закачал в точки солидол, проверил горючее, боекомплект. А через полчаса не видел ни неба, ни солнца. Черная мгла над головой. Сверху – летчики потом рассказывали – это выглядело как кипение гречневой каши. Но это было кипение горящей стали. Фашисты рвались, не жалея ни солдат, ни техники. Танки шли лавиной. От пыли ничего не было видно даже вблизи. Рот, глаза – все забито песком. Танки различали по силуэтам. Стоял оглушительный грохот, рот открывали, чтоб перепонки в ушах не лопнули. Тяжело было. Нет такого слова, которым можно было бы определить это состояние.

Дрожит оглохшая земля,
Какая сила!
Ручьи, и рощи, и поля
Перемесила!

После боя подсчитывали потери. Особенно много погибло десантников, что были на танках, и пехотинцев, что шли следом за танками.

Не знал я, что в этом сражении участвовал родной брат Михаил и был серьезно ранен в голову, но остался жив. Это уже после войны выяснилось. За бои под Курском получил первую награду – орден Красной Звезды.

Затем в Сумской области переформировка, отдых. 24 декабря 1943г. развернулось наступление на Винницком направлении. С этого пошли на соединение 1 и 2 Украинские фронты. В кольце, замкнувшемся южнее города Корсунь-Шевченковского, оказались десять дивизий и одна мотобригада врага. 17 февраля 1944г. немецкая группировка была ликвидирована. За участие в этой операции был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Потом была дорога на Польшу. Восемь месяцев длились бои за Польшу и ее столицу Варшаву. 3 февраля с боями вышли к Одеру. За форсирование Одера получил третий орден Красной Звезды. Мне выпала доля участвовать во взятии Берлина, там победу встретил. День Победы встречали всеобщим ликованием. Салюты давали со всего имеющегося оружия. А вот свою подпись на рейхстаге не поставил – ставить некуда было. Бойцы аж под куполом все исписали.
BR<>Крепче брони

Уже после войны мне задали вопрос:

Неужели за всю войну ваш танк, Матвей Зиновьевич ни разу не был подбит?

Я ответил:

Было. Три машины сменил: под Курском, Киевом, Дарницей – это тоже на Украине. Под Киевом снаряд ударил по танку, все равно, что палкой по голове. Бывало с одного уха – разорвался осколочный, с другого – бронебойный. Под Киевом загорелся танк. Но весь экипаж успел машину покинуть. А под Дарницей на мину налетели. Но ничего, меня только спинкой сиденья по пояснице как кувалдой ударило, контузило. Сам очухался, даже в санбат не пошел. Три танка сменил, а сам ни разу ранен не был.

В Брест-Литовске колонной пешком мост переходили. Проволокой меня скинуло вниз, на железную дорогу. Чуть-чуть не на рельсину угодил. О шпалы отбил легкие. Русский и польский солдаты в больницу доставили. Чуть отошел, догнал своих в Люблино, и снова в бой.

Война кончилась, мне 30 лет. Устал. Столько прожито жизней. Столько перегорело нервов, столько потеряно товарищей, друзей. Но я остался жив.

Мирная жизнь

После войны прожил еще 42года. Не привык лежать на боку, тем более что можно принести пользу, неважно на какой работе. Когда вернулся, все казалось прекрасным: и дома, не тронутые бомбежкой, и деревня, все пережившая, и родные, знакомые лица. Каждый второй мужчина из Ораков погиб. Вот и нужно было работать за всех. Был заместителем председателя колхоза, бригадиром комплексной бригады, уходя на пенсию, чабанил. Неизменный гвардеец пятилеток, победитель социалистического соревнования в 1973г., множество грамот и медалей. Награждался радиоприемником и талоном на автомобиль. Все лучшее, что познал в жизни, передал сыну Алексею, внукам Сергею с Александром и правнукам..

Послесловие

Мой прадедушка Тарханов Матвей Зиновьевич (1916 - 1988) никаких фронтовых записок, к сожалению, не писал. Изучив его документы, воспоминания, бережно хранящиеся в моей семье, опросив родственников, год за годом сама проследила его фронтовой путь. Для меня было важным проделать такую работу. Горжусь своим дедом, расскажу о нем будущим своим детям. Я поняла, каким сильным и нравственным было поколение моего деда. Только таким людям под силу было одолеть самого агрессивного, самого страшного врага, имя которому – фашизм. Спасибо им за долгое терпенье, за боль, за страх, что они превозмогли. И пусть сердца грядущих поколений их подвиг не сотрут с лица земли!

Мой дед – герой. Всех истинных героев объединяет и роднит одна всем им присущая черта – самоотверженность. Без самоотверженности нет ни подвига, ни героя. Ведь не назовете же вы героем человека, храбро заглянувшего в глаза смерти ради личной выгоды? Подвиг нужен, во-первых, каждому из нас, ибо, «являя лик подвига, растете гигантам подобно». Во-вторых, подвиг необходим, чтобы продвинуть вперед всех малых, слабых, стоящих на низкой ступени развития.

Почему мы вновь и вновь вспоминаем о минувшей войне? Потому что беспокоимся о будущем. Мы должны помнить о прошлом, чтобы фашизм не повторился вновь. Это наш долг перед ними, кто не дожил до Победы.

Давно остыл последний бой
В развалинах Рейхстага.
Но честь бойца всегда со мной,
Со мной твои награды.
Живи, солдат, пока жива
Память о тебе.

Прусова Анастасия, 9 класс,

Небольшая интересная история о героическом танке который участвовал во 2-ой мировой войне. 3 июля 1941 года в уже неделю находящийся в руках немцев Минск на малой скорости въехал советский танк Т-28. Уже запуганные оккупационными властями местные жители с удивлением смотрели, как трехбашенная машина, вооруженная пушкой и четырьмя пулеметами, смело двигалась в направлении центра города.

Встречавшиеся по пути немецкие солдаты никак не реагировали на танк, принимая его за трофей. Один велосипедист решил повеселиться, и некоторое время ехал впереди. Но вот механику-водителю Т-28 это надоело, он чуть газанул, и от немца остались одни воспоминания. Дальше советским танкистам повстречались несколько офицеров, куривших на крыльце дома. Но чтобы не рассекретить себя раньше времени, их не тронули.

Наконец, возле ликероводочного завода экипаж заметил, как подразделение гитлеровцев под охраной бронеавтомобиля грузит ящики со спиртным в грузовик. Через несколько минут от этой идиллической картины остались только обломки автомобиля и броневика, да кучка трупов.

Пока до немецких властей еще не дошло известие о происшедшем у водочного завода, танк спокойно и аккуратно преодолел мост через реку и наткнулся на колонну веселых и самоуверенных мотоциклистов. Пропустив нескольких немцев, механик-водитель нажал на педаль, и стальная громадина врезалась в середину вражеской колонны. Началась паника, которую усугубили еще и выстрелы пушки и пулеметов. А боезапасом танк под завязку набили еще утром в бывшем военном городке...

Покончив с мотоциклистами, танк покатил на улицу Советскую (центральная улица Минска), где по пути угостил свинцом гитлеровцев, собравшихся у театра. Ну а на Пролетарской танкисты буквально расцвели улыбками. Прямо перед Т-28 расположились тылы какой-то немецкой части. Множество грузовиков с боеприпасами и оружием, цистерны с топливом, полевые кухни. А солдат – тех вообще не сосчитать. Через несколько минут это место превратилось в настоящий ад с рвущимися снарядами и горящим бензином.

Теперь на очереди – парк имени Горького. Но по пути советских танкистов решила обстрелять противотанковая пушка. Три выстрела из орудия Т-28 навсегда успокоили наглецов. А в самом парке немцы, слышавшие взрывы в городе, зорко высматривали в небе советские бомбардировщики. От них осталось то же, что и от их предшественников: горящая цистерна, разбитое оружие и трупы.

Но настал момент, когда закончились снаряды, и танкисты решили уходить из Минска. Поначалу все шло хорошо. Но на самой окраине по танку ударила замаскированная противотанковая батарея. Механик-водитель держал полный газ, но храбрецам не хватило всего минуты. Попавший в мотор снаряд поджег Т-28...

Выбравшийся из горящей машины экипаж попытался скрыться, но уйти удалось не всем. Командир экипажа, майор, и два курсанта погибли. Николай Педан попал в плен и, пройдя все муки немецких концлагерей, был освобожден в 1945 году.

Федора Наумова, заряжающего, укрыли местные жители и затем переправили к партизанам, где он воевал, был ранен и переправлен в советский тыл. А механик-водитель старший сержант Малько вышел к своим и всю войну провоевал в танковых войсках.

Героический Т-28 всю оккупацию простоял в столице Белоруссии, напоминая и местным жителям и немцам о храбрости советского солдата.